Ее андалузский друг

София слушала.

— Второй был совсем заурядной внешности, его трудно описать. Около сорока, а может, и моложе. Темные волосы, чуть с проседью. По виду добрый, но на самом деле очень злой. Глаза вроде бы добрые. Темные и круглые… как у ребенка… — Дорота содрогнулась. — Брр, это был просто ужас.

Посмотрев на пожилую женщину, София увидела в ее глазах страх. Придвинувшись к ней, обняла ее.

— Спасибо! — шепнула она, прежде чем разомкнуть объятия.

Они посмотрели друг на друга. Дорота потрепала Софию по щеке:

— У тебя проблемы?

— Нет… У меня нет проблем. Спасибо тебе, Дорота.

Женщина посмотрела на нее:

— Тот, который злой, отобрал у меня удостоверение личности и сказал, чтобы я никому ни слова не говорила. Обещай мне, что ты не наделаешь глупостей. Он говорил это очень серьезно. И он знает, кто я и как меня найти.

София взяла ее руку в свою.

— Обещаю тебе, Дорота! С тобой ничего не случится!

София выехала из Спонги. Она следовала общему течению, перестраивалась, соблюдала ограничения скорости, но при этом находилась в полном вакууме, где не было места ни мыслям, ни чувствам. Затем где-то внутри открылся невидимый клапан, и огненная ярость вырвалась наружу, как вода из прорванной плотины, охватила все тело, переполнила все ее существо до краев.

13

Усталость перешла в нервозную бессонницу. Въезжая в Мюнхен, Йенс чувствовал себя немного «под кайфом». Он не спал двое суток и держался на одной силе воли.

Адрес, который дал Михаил, привел его в сонный коттеджный поселок, где теснились в ряд одинаковые домики постройки шестидесятых. Крошечные газоны, встроенные гаражи — дешевка. Остановившись возле дома номер 54, Йенс вышел из машины и огляделся. Ни души. Пройдя по мощенной камнем дорожке, тронул входную дверь — она оказалась незапертой. Открыв ее, он осторожно вошел в дом.

— Эй, есть тут кто?

Ответа не последовало. Мебели в доме практически не было — только одинокий диван стоял посреди комнаты, видимо, представлявшей собой гостиную. На стенах — бледные обои с вертикальными полосами из позапрошлой эпохи, украшенные там и сям коричневыми пятнами сырости. Йенс заглянул в кухню. Стол, два стула, кофеварка — тихо, как в могиле. Он обернулся, посмотрел на дверь, в которую только что вошел. На дверном косяке в дециметре от пола были вмонтированы два электрических светодиода. Такие обычно ставятся в магазинах — и издают звуковой сигнал, выведенный куда-то, если луч света прерывается. Он оглядел самодельное устройство, проследил за тем, куда тянется шнур от него, и увидел, что тот подключен к телефонной линии, небрежно уложенной под плинтус.

Йенс заторопился. Он кинулся на второй этаж, где оказалось еще две комнаты и ванная. Обыскал встроенные шкафы, внимательно осмотрел пол и стены в поисках потайных дверей. Снова сбежав вниз по лестнице, обследовал кухню, гостиную и внутреннюю комнату, выходившую окнами на другую сторону. Пусто. У Йенса мелькнула мысль бежать — вероятно, его заманили в ловушку. Что хуже — русские отморозки, которые не получат свой товар, или немецкие громилы, которые уже приближаются? Ответ — русские хуже. Он должен получить назад свое оружие.

Дверь подвала долго не поддавалась, она разбухла от сырости. Йенс дергал и тянул ее, но она не открывалась. Отступив на два шага, он разбежался и изо всех сил ударил ногой. Еще два мощных удара — и дверь наконец поддалась.

Тяжелый запах сырости ударил в ноздри, когда он в три прыжка преодолел лестницу, ведущую в подвал. Поводил рукой по стене в поисках выключателя. Секунды уходили, но он так и не нашел кнопку. Споткнулся обо что-то, стал пробираться вперед на ощупь, держась за стену. В нос Йенсу ударил новый запах — запах мертвечины. Этот запах был знаком ему с детства — он появлялся осенью, когда мыши забивались в пространства между стенами и умирали там. Тот же запах, но сильнее и острее. Йенса начало тошнить; он пытался дышать в сгиб локтя, пробираясь вперед, скользя по стене другой рукой. В углу в конце комнаты нашел выключатель и повернул его. Лампы дневного освещения под потолком ожили, и в их бледном мерцающем свете Йенс заметил мертвое тело. Он находился в подземном гараже без машин, помещение было залито холодным голубоватым свечением. Посредине стояли его ящики с оружием, а на них Йенс увидел труп. Мужчина с перерезанным горлом лежал спиной на ящиках. Опухшее лицо имело сине-желтый восковой оттенок. Йенс стоял, словно окаменев, и смотрел на труп, не зная, как поступить, изо всех сил борясь с чувством паники, которое начало охватывать его.