Спустя некоторое время Гунилла стала задавать вопросы. Они, как всегда, касались людей из окружения Гектора — их имена, их роли, на что они способны и на что нет. София отвечала, насколько могла. Когда вопросы стали касаться самого Гектора, того, какой он человек, она рассказала Гунилле самую малость, словно совсем не знала Гектора, не желая нарушать только что возникшее между ними доверие.
Навстречу им попалась кучка школьников. София посторонилась, пропуская их.
— В своей работе я не раз сталкивалась с людьми, подобными Гектору Гусману, — проговорила Гунилла. — Они милы и симпатичны, с ними легко — но потом они вдруг превращаются в свою полную противоположность. И губят жизнь других людей…
София ничего не ответила, просто продолжала идти рядом со своей спутницей.
— Не давай себя обмануть, София!
9
Настроение у Ларса было хуже некуда. Его не покидало чувство, что он сам все испортил. Гунилла не звонила. После последнего разговора она вела себя так, словно он перестал для нее существовать. Чувствуя, что поступил неправильно, Ларс постоянно размышлял над этим, планировал все исправить, попросить прощения, как-то загладить вину. Но чем больше он думал, тем яснее осознавал, что такой шаг лишь усугубит ситуацию. Этот маленький эпизод запустил внутри его какой-то механизм: по ночам Ларс часами ворочался в кровати. Потливость, водоворот хаотичных мыслей и свет фонарей с улицы не давали ему уснуть. Его охватывали то ярость, то стыд, то гнев, то страх — откуда берутся все эти чувства, он не мог определить.
Утром он отправился к врачу. Рассказал, что работает по вечерам, страдает от бессонницы, мигрени и болей в спине. Доктор — мужчина средних лет с теплыми сухими ладонями — проявил большое внимание, сказал Ларсу, что тот просто переработал, что у него синдром хронической усталости. Затем посветил фонариком ему в глаза, пощупал миндалины и вставил палец в анальное отверстие, а потом выписал «Цитодон» от спины и «Сабрил» от того состояния, которое Ларс даже не мог толком описать.
Ларс попросил разрешения заглянуть в свою карточку.
— Зачем? — спросил доктор.
— Потому что мне любопытно.
Судя по всему, этого оказалось достаточно. Врач повернул к нему экран монитора. Ларс пробежал глазами по строчкам — ни слова о его прошлом.
— Вы довольны? — спросил врач.
Ларс промолчал.
— Я запишу вас на повторный прием через шесть недель, — пробормотал врач.
В аптеке Ларс получил по рецептам свои лекарства и стал бесцельно колесить по городу.
В детстве его постоянно мучила бессонница. Рози давала ему свои таблетки. Ему было всего одиннадцать лет, когда у него развилось привыкание и таблетки перестали действовать. Мама Рози, которая сама давно подсела на препараты и водила дружбу с врачом, с которым встречалась, пока папы Леннарта не было дома, достала через него несколько белых невзрачных таблеток, от которых Ларс вырубался каждый вечер в половине восьмого. Снов он не помнил — только ощущение пустоты, которое не покидало его все годы, почти до конца школы.
Его злоупотребление таблетками выявила школьная медсестра. Она занялась обследованием состояния ученика, всерьез поговорила с ним, скрывая свое возмущение за четкими интонациями: объяснила ему, что таблетки, которые он принимал, являлись очень сильным средством, вызывающим зависимость. И если Ларс принимал эти сильнодействующие препараты в таких количествах в пубертатном возрасте, то ему следует всю оставшуюся жизнь проявлять большую осторожность при обращении с лекарствами и другими субстанциями, влияющими на психику, — его нервная система уже выработала зависимость, которую можно сдерживать только за счет полного воздержания. Ларс кивнул, хотя ни слова не понял из ее проповеди. Он всегда кивал, когда кто-нибудь обращался к нему.
В семнадцать лет он перестал принимать те белые таблеточки. У него начались проблемы со сном и резкие перепады настроения, его мучили приступы страха и жуткие сны в те немногие часы, когда ему удавалось сомкнуть глаза. Зависимость не отпускала хватку. Он вертелся на мокрых простынях, изнывая от беспричинной тревоги, тоски и страха.
Через несколько лет абстиненция перешла в ровное чувство пустоты. Тяга к препарату ослабла, дрожь и перепады настроения потихоньку исчезли. Однако чувство тревоги не уходило, и бессонница тоже. Они стали частью его повседневной жизни.
ebooksa