В эту ночь Ивану – хозяину дома, приснился странный сон. Точнее, снов снилось множество, но через все как будто проходила одна связующая нить. Сколько его ни носило по различным мирам сновидений, в итоге он рано или поздно оказывался рядом с лошадью, причем сзади. Далее следовал удар копытом невероятной силы. Эта ситуация повторялась за ночь неоднократно, но всякий раз после удара, куда бы тот не попадал – в нос, в челюсть, в солнечное сплетение, в грудь – Иван буквально физически ощущал, как испускает дух.
Вообще, первый Иван пребывал в уверенности, что ему сны не снятся. На самом деле они снились, но он никогда их не помнил. А вот сюжет с копытом ему почему-то запомнился. Проснувшись утром, часов в 10, Иван поделился этой информацией с другом. Но второй Иван только посмеялся и предложил скорее опохмелиться. Друзья незамедлительно налили по 50 грамм и запили остававшимся пивом. И телу, и душе сразу стало легче.
По мере того, как Иван вливался в состояние бодрствования, сон начинал казаться ему чем-то далеким, нереальным, будто нарисованным. А тут еще вернулась с работы жена и хотела начать ругаться по поводу устроенного бардака. Но хитрый Иван дал ей тысячу рублей из своего внезапного приработка и она, обрадовавшись, успокоилась.
Далее дни потекли своим чередом, с той лишь разницей, что вечерняя выпивка и закуска у Иванов стала куда щедрее. Но случайный барыш быстро иссяк и друзьям пришлось переходить на обычный режим возлияний. А хотелось продолжить в прежнем. Поэтому встал вопрос о том, чтобы продать хрустальный глаз и пробухать последнюю часть добычи.
Несмотря на то, что Иваны вместе квасили, они не доверяли друг другу, совершенно справедливо полагая, что если продавать хрустальный глаз пойдет только один из них, то он обязательно обманет своего товарища. Поэтому они решили вместе пойти и попытать счастья на базаре. Усатому Ивану пришла в голову здравая мысль попробовать продать глаз приезжим – либо цыганам, либо еще кому. Собственно, местным предлагать такую штуковину слишком опасно – племянник ведьмы обнаружил кражу на следующий день, т.к. она попросила его последить за домом, и сообщил в милицию. А в руководстве местной милиции работали большие друзья ведьмы, не раз получавшие помощь от ее чародейства. Потому на этот раз поиск воров велся не формально.
Правда, с ворами разобраться было сложно. Соседи ведьмы, заметив, что окно в ее доме разбито, тем же вечером влезли внутрь по следам Иванов и попятили из дому немалую часть того, что пролезало в окно. Если бы племянник хозяйки приехал несколько дней спустя, там бы вообще мало чего осталось. Так что ведьме еще, в каком-то смысле, повезло.
А наши Иваны, наконец, собрались и отправились на базар. Поехали они туда на телеге, запряженной уже упомянутой белой лошадью. Вообще-то у первого Ивана в гараже стоял мотоцикл с коляской, однако у него в очередной раз отобрали права за вождение в нетрезвом виде и срок наказания еще не истек. На лошадь же права не требовались, к тому же она обладала еще одним, поистине неоценимым преимуществом. Хотя великий русский баснописец Крылов и полагал, что на свете не существует животного глупее лошади, лошадь кое-чего соображала и из любого места находила дорогу домой сама. На практике это означало, что Иван спокойно мог напиться до любого состояния и рухнуть в отключке, распластавшись на полу телеги. Итог был всегда один – рано или поздно он открывал глаза и обнаруживал себя в собственном дворе.
Но в тот день Иван чувствовал себя не очень уютно. Подскакивая в тряской телеге на колдобинах, он смотрел перед собой на переваливающуюся лошадиную задницу и в его памяти как бы сами по себе всплывали эпизоды сна, в которых мышцы на точно такой же по форме части тела внезапно напрягались, после чего нога вздымалась и следовал сокрушительный удар копытом. А лошадь Ивана только что заново подковали… Снедаемый внутренним беспокойством, он ругался на свою лошадь и несколько раз бил ее, но она, дура, не понимала за что.
Несмотря на неприятные ощущения Ивана, до базара они добрались вполне благополучно. В субботний день там кишел народ. Толпы слонялись от прилавка к прилавку в поисках выгодных покупок. В воздухе перемешались тысячи всевозможных запахов, стоял возбужденный гул. Иван, положив хрустальный глаз в карман, каждую минуту проверял рукой его наличие, опасаясь воров-карманников. Вместе со своим другом он перемещался по базару, делая вид, что выбирает товары, а на самом деле, высматривал потенциальных покупателей.
В одном месте базар оказался особенно запружен. Здесь продавали дешевое свежее мясо. Народ толкался и Иван еще больше напрягся по поводу содержимого своего кармана. Он положил руку на карман и тут поток людей увлек его. В результате его вытеснили в заднюю часть рядов. Там какой-то бородатый мужик распрягал здоровенного мерина из фургона. В рядах было тесно, мерин нервничал и путался в сбруе. К тому же ветер приносил интенсивный запах свежего мяса, который привлекал ворон, но раздражал лошадь. Перетекавшие между рядами люди подтолкнули Ивана совсем близко к мерину. Увидев прямо перед собой здоровенную коричневую конскую задницу, Иван снова почувствовал себя неуютно. Он собрался поскорее отойти, но в этот момент мышцы на конской заднице напряглись и копыто с железной подковой со свистом понеслось в воздухе. Это раздраженный мерин решил со злости и в знак протеста что есть силы врубить по деревянному лотку, стоящему сзади.
Однако по лотку он не попал. Но, говоря словами Винни-пуха, не то, чтобы совсем не попал. Железное копыто с глухим ударом вошло в человеческую голову. Послышался звук падающего тела. Иван даже подумать ничего не успел – мимо него, буквально задевая его щетиной, стремительно пронеслась мышцатая лошадиная нога, поражая своей мощью. Отскочив, Иван машинально пощупал карман и похолодел – хрустанного глаза не было! «Украли!!! Сволочи!!!» – пронеслось у него в голове. Он стал оглядываться, пытаясь вычислить вора, и только тут заметил, что стоявший с ним рядом человек лежит на земле, его лицо разбито в хлам, а из ушей течет кровь. «А что это у него блестит?» – спросил кто-то из толпы, и Иван увидел свой хрустальный глаз, который, по всей видимости, только что стащил погибший и даже не успел спрятать в карман. Повинуясь первому импульсу, Иван едва не выхватил принадлежащее ему добро, но вовремя остановился – момент уже был упущен.
Ситуация раскручивалась стремительно. Откуда ни возьмись, распихивая зевак, появился майор милиции, являвшийся одним из руководителей местного РОВД. Быстро оценив произошедшее, он уловил взглядом блестящий хрустальный глаз и загребущей пятерней моментально сцапал его. «Наконец-то!» – выдавил майор, – «мы нашли его! Вот кто ограбил дом целительницы!». Несмотря на грозные слова, лицо милиционера светилось такой радостью, что казалось, он готов расцеловать покойного. «А что это такое? Что случилось? Кого нашли?» – посыпались вопросы из толпы.
Счастливый майор расщедрился на объяснения. «Недавно кто-то ограбил дом одного уважаемого человека, – начал он. – Украли разные вещи, но самой ценной из них был хрустальный глаз на позолоченной цепочке. Причем ценность его заключалась не столько в финансовой стоимости, сколько в духовной силе!». Услышав из уст майора нехарактерное для этого типа людей словосочетание «духовная сила» окружающие буквально затаили дыхание. В свою очередь, увидев, с какой жаждой народ слушает его слова, майор ощутил прилив чувства собственной значимости и гордо продолжил рассказ. «В древние времена, у одного из Библейских героев, царя Навуходоносора жили волшебные кони. Они обладали редкой выносливостью, но не это являлось их главным козырем. Лошади приносили удачу своим всадникам и, кроме того, имели колоссальное чутье. Они сами выбирали дорогу, которая всегда оказывалась верной. Всадники, предоставив свободу своим коням, могли пройти сквозь болото и не утонуть, могли обойти засады врага и найти самый безопасный путь домой. Все, связанное с этими лошадьми, хранилось в строжайшей тайне, поэтому даже в Библии про них ничего не написано. Однако сложилось так, что через пару столетий волшебные кони постепенно вымерли. А некоторых сожрали дикие народы, хавающие конину! Отдельные потомки этих дикарей живут и в нашей стране, – отвлекся майор, исподлобья посмотрев на стоявшего у лотка татарина. – Но, по преданию, жрецам удалось частично сохранить волшебную силу коней, переведя ее в специальные магические предметы. Эти предметы тоже приносили удачу, помогали выбрать наилучший путь, принять правильное решение, способствовали ясновидению. В числе таких предметов находился и хрустальный лошадиный глаз», – майор поднял хрустальный глаз на цепочке и показал толпе.
При внимательном рассмотрении стало ясно, что глаз действительно лошадиный, а не человеческий – об этом говорили и увеличенные размеры, и особенности формы. «Конечно, этот глаз не с библейских времен, но тоже старый. Это очень ценная вещь, которая до сих пор приносит пользу людям» – гордо подытожил майор.
Иваны стояли рядом в растерянности. С одной стороны, конечно хорошо, что теперь обвинения в краже из дома ведьмы будут повешены на этого парня, с другой – как жалко, что буквально из рук уплыла такая ценная вещь. Да еще это копыто… «Вот ведь как бывает, – подумал Иван. Приснится какая-нибудь фигня, а потом и наяву случается. Совпадение». Подумав так, Иван навсегда забыл об этом совпадении, так как с его точки зрения, более думать о нем не имело смысла. Он подошел к своему другу и они, понурив плечи, пошли прочь, испуганные произошедшим, а также расстроенные и возмущенные поведением вора, все-таки умудрившегося спионерить волшебный глаз.
Шедшие рядом люди говорили каждый о своем. «Да, сегодня наш поселок уменьшился на одного человека» – грустно сказала пожилая учительница истории, шедшая позади. А с другой стороны послышался возбужденный и радостный голос: «Слышишь Вань, свинья-то моя разрешилась наконец! Шесть поросят! Я уж думал, подохнет, старая она! Ан нет!» «Вот так, – в свою очередь подумал Иван. В чем-то население поселка уменьшилось, а в чем-то – и увеличилось…» – сделал он философское заключение и повернул к пивному ларьку.
Григориан Подмосковный
Летнее утро было солнечным и приветливым. Оторвав голову от подушки, Григорий Евгеньевич услышал звуки, которые очень ценил – специфические, сельские звуки. Они встречались только в деревне. Вот вдалеке прокукарекал петух, замычала корова, где-то совсем рядом, с блеянием, прошло стадо овец, которых соседка гнала на пастбище, направляя громкими окриками и длинной хворостиной. Вот, завывая изношенной трансмиссией, проехал куда-то древний уазик главного агронома. А вот, в углу избы, содрогнувшись всем телом, включился холодильник, изготовленный в 60-х годах ХХ столетия, но все еще исправно несущий свою службу.
Григорий Евгеньевич обожал этот звуковой фон, и с тех пор, как переехал жить в деревню, с удовольствием вслушивался в него каждое утро. Но это утро отличалось от других. В худшую сторону. Голова болела, очень хотелось спать, однако уснуть тоже не удавалось. «Что ж, надо вставать!» – подумал он и, привстав на кровати, огляделся.
Особого беспорядка в комнате не было. По крайне мере, по сравнению с обычным ее состоянием. На полу, среди сброшенной второпях одежды, валялось несколько пустых бутылок из под водки и пива, объедки воблы, обертки от плавленого сыра… Вдоль стен стояли холсты с незаконченными картинами, на столе лежало огромное количество маленьких баночек с красками, палитр, кистей и прочих принадлежностей художника.