– Вот и хорошо. Значит, я могу сказать тебе, что уже истратил все, что мог занять или выпросить – до последней монетки, – на обмундирование и питание своих галльских легионов. Вооружение, а вместе с ним волы и ослы, на которых его повезут, – одно лишь это стоит целого состояния. А кроме того, соль, кожа, железо, свиньи, золото для подкупа и взяток, лошади, копья, седла, палатки, инструменты – перечислять можно бесконечно!
Герминий начал кое-что соображать:
– Так ты хочешь сказать, что…
– Именно то, что, как только я вышел за городские ворота, все мои долги остались за ними – там, в Риме. Но слово Цезаря надежно, Герминий. Я расплачусь с тобой, когда вернусь, поверь. А сегодня, извини, ты не получишь от меня ни единой монетки.
Герминий замер в бессильной злобе. Взглянул на блестящие доспехи всадников, потом вздохнул и даже попытался улыбнуться:
– Ну что же, буду с нетерпением дожидаться твоего возвращения, консул!
– Конечно-конечно, Герминий! – ответил Юлий, склоняя голову в ироничном салюте.
Едва ростовщик скрылся из виду, Цезарь бросил последний взгляд в арку ворот. На какое-то время он удаляется от проблем родного города.
– Ну а теперь, – повернулся он к Домицию и Октавиану, – теперь мы отправимся на север.
Часть вторая. Галлия
Глава 22
– Так почему же ты остаешься с ним? – поинтересовался Кабера.
Стоящий рядом грозный воин в серебряных доспехах лишь отдаленно напоминал прежнего юношу, и мало кто в лагере осмелился бы задать Бруту этот вопрос.
Они наблюдали, как Юлий поднимается по дубовым ступеням возвышающегося на бастионе укрепления лучников. Брут стоял слишком далеко и не мог заметить всех деталей, хотя прекрасно видел, как блестит в нагрудной пластине солнце. С трудом оторвав взгляд от притягательного зрелища, он посмотрел на Каберу, словно только что вспомнил о присутствии целителя.
– А ты взгляни на этого человека, – ответил он. – Меньше двух лет назад Цезарь уехал из Испании почти с пустыми руками, и вот сейчас он консул и обладает мандатом сената. Кто еще отдал бы мне в полное распоряжение целый легион, чтобы я привел его сюда? За кем же еще мне следовать?
В голосе воина звучали горькие нотки, и Кабера забеспокоился: ведь и Юлия, и Брута он знал с самого детства. Во всех деталях знал историю разрыва Юлия с Сервилией, хотя сын красавицы не сказал об этом ни слова. А так хотелось спросить – чтобы представить возможные последствия драмы.
– Но ведь он твой самый давний друг, – заметил Кабера и тут же увидел, как поежился от этих слов Брут.
– Ну да, а я – его меч. Когда спокойно обдумываю все, что удалось сделать Цезарю, то просто не могу не поражаться. Неужели в Риме сидят глупцы, которые не замечают его амбиций? Юлий рассказал о той сделке, которую заключил, но я до сих пор не могу поверить, что дело действительно обстоит так. Помпей искренне считает, что получил солидную выгоду? Возможно, он и распоряжается городом, но живет словно арендатор, ожидающий приезда хозяина. И люди это знают. Ты и сам видел те толпы, которые пришли на Марсово поле проводить нас. И если Помпей считает, что Юлий остановится на чем-то меньшем, чем корона, то он глубоко заблуждается!
Брут замолчал и интуитивно оглянулся, чтобы проверить, не слышал ли кто неосторожных слов. Они с Каберой стояли, прислонившись к стене укрепления, строительство которого заняло несколько месяцев. Двадцать миль земляного вала, а на нем – стена. Сооружение получилось внушительным – не ниже роста троих высоких мужчин. Оно возвышалось над рекой Роной и тянулось вдоль ее русла – по северной границе римской провинции. Заграждение казалось почти таким же надежным, как и возвышавшиеся на востоке Альпы.
Бастион выглядел настолько прочным, что без труда мог остановить любую армию, которая попыталась бы переправиться через реку. Легионы уверенно охраняли свои посты, хотя все в лагере прекрасно понимали, что оборона Юлия не удовлетворит, – не зря ведь он привез с собой специальный документ.