– Когда ты собираешься вернуться?
– До конца года, – ответил Юлий. – У легионеров есть где жить, и они заслужили отдых. Я отправил письмо Марку Антонию. Через месяц или около того он пришлет денег. Пусть, пока я плаваю, легионеры живут тут, пусть отъедаются и отсыпаются.
– Можно подумать, ты их не знаешь, – сказал Брут. – Нам пришлось наказать еще двоих – за попытку разграбить храм. Через несколько недель нужно будет отправиться в пустыню, а то они приберут все, что плохо лежит. Во всяком случае, после нашего возвращения заморские диковинки в Риме точно подешевеют.
Юлий усмехнулся, и Брут заулыбался. Самое плохое, казалось, забыто; силы возвращались к Бруту. Каждый день до восхода солнца они с Домицием целый час тренировались на тяжелых мечах. Прежней скорости, делавшей Брута непобедимым, у него уже не было, но руки опять стали сильными. Вчера один центурион нагрубил ему, и Брут отвел его на тренировочную площадку и там избил до полусмерти. Юлию он об этом не рассказывал, но, скорее всего, Юлий и так знает.
– Октавиан бесится, что я снова в строю, – сообщил Брут. – А может, это из-за твоего плавания по Нилу. Не могу сказать, от чего он больше злится.
Юлий сердито покачал головой:
– Октавиан хочет, чтобы остаток жизни я продремал в сенате. Тем, кто помоложе, мы, наверное, кажемся стариками. – Юлий презрительно фыркнул. – И годимся мы только хлопать друг друга по спине да приговаривать: «А помнишь?..»
Брут смотрел на своего командира – такого подвижного и стремительного, загорелого почти дочерна. За месяцы, проведенные в Египте, Юлий стал значительно бодрее, однако своим воодушевлением он обязан вовсе не перспективе мирной жизни. И Юлий, и Брут десятилетиями терпели походы и лишения. А награда за это – всего лишь возможность отдохнуть. Ведь если бы Помпей не погиб или Риму угрожал бы Сулла, Юлий не стал бы и думать о поездке по Нилу.
Брут не мог любить по-прежнему человека, который простил его после битвы при Фарсале. И все же в Александрии он временами испытывал ничем не омраченную радость – Юлий, как и раньше, доверял ему командовать!
Полководец вздохнул про себя. Рим далеко, но нужно подумать о завтрашнем дне. Впереди еще много времени – постепенно люди забудут о его позоре, о его бегстве к Помпею. Юлий доверил ему командовать, а для легионеров это важнее всего. Пора заново начинать карьеру. В конце концов, Рим тоже выстроили побежденные, а не победители.
Брут не отводил взгляда от Юлия. Ему недоставало их прежней дружбы. Случались мгновения, когда казалось, что они понимают друг друга, как никто другой. А иногда его мучили прежние приступы болезненной ревности и гордыни. Со временем, вероятно, все станет проще.
– Египет – древняя земля, – неожиданно сказал Юлий, прерывая раздумья друга. – Здесь может быть второй Рим, другая столица империи. Я пока не совсем стар, и мне не поздно об этом думать. Впереди много дел, но на некоторое время я хочу обо всем позабыть и любоваться Нилом вместе с моей царицей.
Брут опустил голову, не зная, что сказать.
– Ты намерен взять ее в Рим? – спросил он.
– Думаю, да, – ответил Юлий, задумчиво улыбаясь. – С ней я заново родился. Если она будет рядом, я построю державу под стать империи самого Александра. И его город станет вторым сердцем моей державы.
Брут похолодел:
– Ты собираешься стать царем? Как Птолемей?
Юлий повернулся к другу, пронзая взглядом темных глаз:
– А как мне, по-твоему, называться? Я правлю Римом. А Рим правит всем миром.
– А что же с моей матерью? Бросишь ее так же, как Помпею? А Кальпурния? Разведешься с ней?