На заднем сидении машины сидел и размышлял человек по имени Хусейн Камиль, министр промышленности и военной техники Ирака, который отвечал за обеспечение Ирака оружием, а значит – и за сотрудничество с Советским союзом. Все сотрудничество – даже тот завод, на котором собирали гражданские, в общем-то, КамАЗы относился к ведомству Камиля. Ведь каждая грузовая машина, хорошая грузовая машина – в войне незаменима, они уже успели это узнать.
Любой министр, которого вызывали к Диктатору, боялся. Боялся за свою жизнь, за жизнь своей семьи – Хусейн был подозрителен, даже параноидален. Не терпел чужого мнения – он мог прислушаться, и одновременно наказать того, кто осмелился спорить с ним. Один раз, когда министр здравоохранения посмел на заседании Совета революционного командования высказать сомнения в победе над персами – Саддам Хусейн вывел его в соседнюю комнату, и расстрелял. Диктатор носил при себе табанью – президентский пистолет как символ высшей власти. И не раз пользовался им. К тому же – он требовал за предательство уничтожать не только предателя, но и всю его семью.
Но Хусейн Камиль боялся меньше, чем боялись остальные министры. Все дело в том, что приказывая расстрелять его семью, Саддам приказал бы расстрелять самого себя, потому что Хусейн Камиль был его родным племянником. В Ираке все более – менее серьезные места в партии БААС и государстве занимали единоверцы Саддама, а на ступенях высшей власти было не протолкнуться от представителей племени аль-Тикрити. Это было племя – из которого вышел величайший полководец в истории.
Но все равно – боялся даже Камиль. Никто, входя к диктатору – не мог сказать, удастся ли ему выйти из кабинета живым…
Тикрит изменился и сильно. Городок, стоящий на реке Тигр, где Полководец в детстве играл со сверстниками в пыльных переулках – встречал зеленью новых районов, виллами за высокими заборами, широкими улицами и построенными из бетона домами для тех соплеменников Вождя, которые хоть и не поднялись наверх, но имели право на новую жизнь хотя бы потому, что родились в том же городе, что и вождь. В городе было полно полиции, попадались и армейские машины. Был полдень, столбик термометра не дотягивал до тридцати совсем немного – но от Тигра веяло живительной прохладой.
Автомобили, на которых ехал министр и его охрана направились к одному из дворцов Саддама – а их здесь было три, один недостроенный. Тот, в котором должен был находиться диктатор, был расположен на высоком обрыве над Тигром, и к нему вела длинная дорога по побережью. Впрочем, Хусейн Камиль не был уверен в том, что появившись во дворце, он найдет Раиса. Он мог найти машину, которая отвезет его туда, где его встретит Раис – причем не обязательно это будет дворец. Он может найти двойника Саддама, так называемого тагута – параноидально озабоченный дядя мог устроить такую проверку даже для родного племянника, отрывая его от работы на полдня. Саддам не верил никому, ни армии, ни полиции, ни Амн аль Хаас[67], которой командовал его родной сын. Нельзя сказать, что паранойя не имела оснований – с генералом Касемом, одним из диктаторов Ирака – расправились прямо на телестудии, в прямом эфире. Саддам – он не верил никому – и только потому до сих пор был жив.
Дорогу, которая вела во дворец, перекрывал новенький БТР-80 в песочной расцветке. Эту машину тоже поставили русские, на ней был тот же двигатель, что и на КамАЗе, и это было очень удобно.
Водитель Тойоты раздраженно посигналил – но бронетранспортер не двинулся с места. Чертовы гвардейцы…
Когда дошло дело до того, что начальник охраны выскочил из Тойоты и ругаясь последними словами потребовал освободить дорогу, а в ответ на них уставилось жерло пулемета калибра 14,5 – Камиль все понял. Это еще одно испытание от дяди – наверх вела лестница, несколько пролетов и простолюдины, которым повезло попасть во дворец – преодолевали ее пешком. Дядя хотел еще раз напомнить ему – кто он такой, и каково его место.
Мы все – ничтожества перед Его троном – с неожиданной злостью подумал Камиль
Неспешно выбравшись из машины, он забрал портфель с документами и направился к лестнице. На ходу раздраженно бросил
– За мной не ходить!
Своего дядю он нашел на веранде. Эта веранда перестраивалась много раз, сначала подумали, что не дело, если Раис стоит на веранде, ничем не защищенный. Купили за большие деньги и привезли огромные витражи из бронестекла – но Раис выругал их и сказал, что ничего не видно. Теперь – веранда все же была открытой…
Саддам Хусейн стоял у самого ограждения и смотрел в сторону Багдада, вдаль по течению Тигра. На нем была та же самая полувоенная форма и черный шейный платок – несмотря на жару, он почти никогда не надевал другую одежду.
– Саиди… – негромко позвал его племянник
Дядя раздраженно махнул рукой – и Камиль застыл чуть ли не по стойке смирно, на самой жаре. Минуты текли медленно – как медовый кисель…
Наконец – Саиди Раис оторвался от созерцания панорамы текущего Тигра и милостиво соизволил обратить свое внимание на племянника.
– Ты приехал быстро, это хорошо…
– Так быстро, как только смог, Саиди – ответил Хусейн
Диктатор сделал какой-то непонятный жест рукой и вдруг спросил