А ведь действительно, вся эта история с заменой ребенка подразумевала огромный риск не только для заказчика, но и для исполнителя. Он должен был оставаться рядом со своим творением, следить, чтобы мальчик вел себя как надо и не болтал лишнего.
На роль потенциального алхимика родители не подходили. Тот, кто это устроил, был профессионалом своего дела, и вряд ли Тимур оказался его дебютом. Это должен быть кто-то со стороны – и варианта всего два: терапевт и психолог.
Но с терапевтом ясность внес Андрей – подтвердил, что такой врач действительно существует и ответственно подходит к своей работе. По психологу оставалось куда больше вопросов. Теперь Яну нужно было поговорить со старшей сестрой – но не раньше завтрашнего дня. Бросать Еву после того, как она неожиданно явилась и помогла ему, не следовало… да он бы все равно не смог. Она, наблюдавшая за ним с едва заметной улыбкой, прекрасно это знала.
Зато на следующий день он отправился к Нине утром, прямиком из дома. Она в такое время была в офисе, и Ян намеревался перехватить ее до первого сеанса.
Когда Нина сошлась с Валентином Назаровым, у него были определенные опасения. Меньше всего Яну хотелось, чтобы его сестра ввязалась в преступную деятельность, пусть и прикрытую законным бизнесом. Нина тогда была подавлена из-за выходок бывшего сожителя, это могло серьезно повлиять на ее выбор.
Но она вовремя одумалась и поняла, что не решит меньшие проблемы получением больших. После недолгого перерыва она сняла новый офис и опять работала преимущественно с женщинами, пострадавшими от насилия. Назаров не возражал, он даже помог ей, и они по-прежнему общались больше, чем хотелось бы близнецам. Ян допускал, что Нина порой помогает Человеку, который решает проблемы, с консультациями, но не более того.
Так что теперь он приехал не в какой-нибудь притон, где за стенкой пытают людей, а в уютный офис, больше похожий на чью-то гостиную – Нина всегда так оформляла рабочее пространство. На диванчике лежали разноцветные подушки, окно скрывалось за солнечно-желтыми шторами, на столике стояли, наполняя мир тонким ароматом, крупные белые розы.
Это был уголок покоя и безопасности, тут хотелось расслабиться… Многим, но не его старшей сестре. Нина смотрела на Яна с нескрываемой настороженностью.
– Даже не вздумай показывать мне фотографии трупов, – сказала она. – Вот не смей и все! У меня сегодня очень хорошее настроение, и мне нужно сохранить его для общения со следующей клиенткой, она сложная.
– С чего ты взяла, что у меня в запасе есть фотографии трупов?
– А когда их не было?
– Справедливо, – согласился Ян. – Но сегодня я больше по живым. К тебе есть две просьбы. Во-первых, мне нужно выяснить, кто такая Мария Савельева.
– Это ты, полицейский, ко мне с таким приходишь?
– Нет, я-то знаю, кто она. Твоя коллега. Теперь мне не мешало бы выяснить, какой она профессионал, что о ней вообще говорят. Это тема номер раз. А тема номер два – один живой мальчик. Александра говорила тебе, над чем мы работаем?
– Говорила… Разве ж вы хоть раз промолчите! Я, заметьте, не прихожу к вам с проблемами моих клиенток!
– А еще и не вечер. Но давай все-таки поговорим пока о моем… клиенте.
Нина могла ворчать сколько угодно, она все равно слушала. Ян заметил, что к его расспросам она относится куда спокойней, чем раньше. В прошлом необходимость разбираться в подробностях уголовных дел по-настоящему пугала Нину, и он старался прибегать к ее помощи как можно реже.
Но теперь многое изменилось. Возможно, сама Нина стала спокойней. Или ослабили хватку давние запреты, которые отец ей и Александре внушал все детство – о том, чем его дочери не должны соваться в сомнительный мир насилия.
Завершив, Ян задал ей вопрос, который давно не давал ему покоя:
– Ну так что? Может ребенок так хорошо играть или нет?