— Я за нее. Мамка заболела, дома лежит.
Они упрашивали, умоляли, требовали, канючили, грозили замерзнуть.
— Поклянитесь, что вы не воры! — потребовала дверь.
— Клянемся!! — заорали похитители.
— Скажите — кто неправдой живет, того бог убьет!
— Кто неправдой живет, того бог убьет!!
Дверь открылась. В темноте кто-то цепко схватил Шурку за руку и потащил за собой. В избушке на курьих ножках было две комнаты. Первая, небольшая, завалена веслами, кучами серых пенопластовых поплавков, на стенах — рыбацкие снасти. Стояли бочки с варом, валялись обрезки досок и серо-зеленые плиты жмыха — прессованные отходы от семечек. Сети не растеряли за зиму сильный, острый запах рыбы. Свет проникал сюда из соседней комнаты, и все предметы выглядели таинственно и заманчиво. Обстановка настоящей рыбацкой хижины — такие вполне могут быть на неведомых островах Тихого океана.
В сторожке стояла тропическая жара. Во второй комнате крякали поленья. Здесь были только беленая известью печка, широкий деревянный топчан с наваленными фуфайками и хромой, некрашеный столик. На печке шипел и плевался алюминиевый чайник.
Хозяйке избушки было лет семь. Обвисшая, не по росту кофта и малиновые байковые штаны делали ее смешной и неуклюжей. Бесцветные волосы были взъерошены и воинственно торчали по сторонам, как солома.
Шурка вежливо поздоровался. Иван в знак приветствия шмыгнул носом.
— Здравствуйте, — ответила хозяйка и представилась: — Меня зовут Анька.
Она пригладила волосы, подтянула штаны и засмеялась. Потом смахнула с топчана фуфайки и поманила друзей пальцем.
— Садитесь, гостями будете.
От печки тянуло жаром.
— Сейчас сушиться будем, — деловито сказала Анька и посмотрела на мокрые башмаки приятелей.
Она забегала по комнате, как уточка переваливаясь и поминутно подтягивая плохо державшиеся штаны. Притащила табуретку, положила на приступок печи несколько поленьев. Аккуратно сложила на печке носки.
— Воров я боюсь, ужас. Как вы застучали, чуть не померла со страху. Запрошлым летом один баркас сперли — и сейчас ищут. Мы с мамкой до сих пор деньги платим. И куда денешься! — Анька всплеснула руками. — Сами виноваты — не углядели.
— И часто воруют? — спросил Иван. — Что же вы, за каждую украденную лодку деньги отдаете?
— Не-а. Лодки-то находят. Мужики из Сидоровки балуются. Отгонят километров на двадцать и бросят. Им-то ничего, а нам маета.
Анька заковыляла к печке, сняла чайник и поставила на стол две кружки и стакан. Проделав эту нехитрую операцию, она нагнула голову и протянула руки к столу.