Золотая Лисица

22
18
20
22
24
26
28
30

Согласно официальной версии, произошло короткое замыкание, проводка заискрила и подожгла дом. Мистер Мэнсон в этот момент спал и отравился угарным газом. Хотели выдать версию с зажженной сигаретой, но им вовремя напомнили, что магистр был ярым противником подобного.

— Странное чувство, — поделилась Айналис.

У нее было время немного поспать и прийти в Академию при полном параде. Прекрасная и свежая, словно весна. Уж не желание ли досадить Нику заставило ее явиться на обед в таком виде?

— В смысле? — отрываясь от котлет, переспросил Руд.

— Мэнсон был одним из немногих преподавателей, что искренне нравился мне, — глядя куда-то в сторону, проронила она. — Потом выяснилось, что он хладнокровный убийца, и я стала его ненавидеть. А теперь он умер, и мне жаль.

— Жалеешь убийцу? — едко переспросил Ник, но на него никто не обратил внимания.

— Мне жаль его жену и сына.

Повисло молчание. Миссис Мэнсон, приходя к мужу на службу, часто угощала младшекурсников конфетами, а после и вовсе устроилась на работу в Академию, приглядывать за первым курсом и помогать самым младшим.

— Признаться честно, я так и не смогла определиться, как относиться к подобному, — вздохнула Лисара, друзья ненавязчиво оберегали ее от общения с любопытствующими и все же, прежде чем что-либо сказать, она поднимала глаза, дабы убедиться, что рядом нет посторонних. — Насколько это справедливое наказание за покушение? Существует ли оно, справедливое наказание?

— Покушение? — тихо переспросил Руд, наклонившись вперед. — Разве не убийство?

Переглянувшись с Айналис, Лисара рассказала про следы, найденные в лесу, и свои выводы. Подруга относилась к этой версии скептично, словно присутствовала на пожаре и знала, что спастись никто не мог. О разговоре с Гиндорилом они рассказали еще утром и, выслушав недовольство друзей, оставили эту тему. Зато теперь можно выбраться из катакомб и спокойно обедать всей компанией.

— Это может оказаться кто-то из твоих братьев, — поддержал ее Руд.

— Ни Кадим, ни Радим не являются идиотами, — фыркнула Лисара. — На Западе, а может, и на всем Крилле, мы единственные, кому удалось скрестить лошадей и квергов. Нужно совсем не иметь головы, чтобы не понимать, что следы приведут следователей к нашему порогу.

— Мне всегда было интересно, как это вам удалось, — полюбопытствовал Руд, одним лишь взглядом заставив развернуться репортера, что уже подкрадывался к их столу. — Слышал, на юге империи попытали счастье, там фридские кверги обглодали морду стреноженной лошади. Часть кобыл после рандеву с квергами, что в процессе пытались их сожрать, обезумели от ужаса и были застрелены.

Лисара пожала плечами. С дурным характером квергов она знакома с детства, и все же подобное для нее в новинку. Папа никогда бы не допустил таких ужасов на своем конезаводе.

— Папа что-то давал и квергам, и лошадям. Они становились сонными и словно немного больными. Вялыми. К тому же он использует искусственное осеменение. Интересно, он оставил какие-нибудь записи? А то Кадиму придется нелегко.

Айналис внезапно пискнула и замерла. Лицо ее исказилось от ужаса, побледнев, даже несмотря на многочисленные слои пудры. Не успела Лисара спросить, что случилось, как почувствовала что-то на ноге. Остренькие коготки вцепились в чулок, и это что-то поползло вверх. Несмотря на опыт разведения грызунов, захотелось подскочить и стряхнуть с себя существо.

Наклонившись, Лисара выудила здоровенного серого крысюка, к которому шелковой лентой оказалась привязана записка. Удостоверившись, что сообщение доставлено, гости вмиг удалились, оставшись незамеченными для остальных обедающих. Айналис покачнулась и ухватилась за плечо Руда, чтобы не упасть.

— Почему именно крысы, — бормотала она, борясь с дурнотой. — Почему не бабочки.

Утром следующего дня они встретились с Гиндорилом за городом. Тот явно обрадовался, увидев «грубую мужскую силу» в количестве двух штук. Красный шарф Лисара оставила дома. Все оделись в неприметные одежды, что-то среднее между ремесленником средней руки и рабочим фабрики. Только Айналис, которую не удалось оставить в гостинице, больше походила на сбежавшего из дома подростка, нежели на обывателя Стального района.