Марша: Обычно я просила тебя перестать. Но тогда подумала – почему бы и нет? И мы посмеялись. Я два месяца так не смеялась. Я по-настоящему страшилась того дня, но когда мы посмеялись над теми париками, мне удалось расслабиться.
Марк: В те первые недели ты вообще думала о сексе? Типа, никакого секса следующие девять месяцев?
Марша: Что я не буду заниматься сексом, потому что я буду лысая и некрасивая и никто этого не захочет?
Марк: Но мы занимались.
Марша: Да.
Марк: Ты переживала, что я увижу тебя без парика. Но я все время видел тебя такой.
Марша: Но не в романтической обстановке.
Марк: У тебя очень красивая голова. Элегантная и гладкая, как у инопланетянина!
Марша: Ты когда-нибудь думал, что я могу умереть?
Марк: Когда доктора посчитали, что нашли лимфому, я решил: «Вот и все. Рак нас уничтожит». Но я не рассказал тебе, как мне страшно. Я плакал в машине и не рассказывал.
Марша: Что бы делала я, если даже моему мужу было страшно? Хорошо, что не рассказывал!
Марк: Твоя смелость помогала мне побороть страх. Ты перенесла все это ужасное лечение очень достойно. Я не думаю, что у меня самого хватило бы сил.
Марша: Если бы ты сказал мне: «У тебя будет двусторонний рак груди», поверь, я бы ответила, что ни за что это не переживу. Но это был хороший урок. Ты думаешь, что многое не сможешь пережить, но приходит время, и все получается. Что делал ты?
Марк: Мне помогало кататься на велосипеде или бегать, или заниматься йогой. Ты не возражала, что я это делал?
Марша: Нет, я знала, что для тебя это важно. Я никогда на это не сердилась.
Марк: Мне хотелось получить передышку от рака. Еще мне нравились «дни неопределенности», когда мы дожидались результатов анализов. Я радовался, что несколько дней ничего не происходило. Можно было просто заказать китайской еды и посмотреть телик. Как будто все нормально.
Марша: А у меня было наоборот. В ожидании новостей я никогда не думала о хорошем. Наверное, я пессимистка. Или «хардкорная реалистка».
Марк: Разве тебе не хотелось надеяться на лучшее?
Марша: Думая об этом, я всякий раз вспоминала о евреях в нацистской Германии. Они тоже думали, что хуже быть не может, но хуже все-таки становилось. Мне хотелось думать: «Я круче рака». Но в тяжелые моменты я говорила: «Кого я обманываю?»
Марк: Ты пессимистка, а я оптимист. Я понял, что могу быть собой, и ты можешь быть собой, и это нормально. Это понимание не ослабило наш брак.
ebooksa