Флибустьер

Терри не мог ответить, он был занят тем, что лежал, перегнувшись через борт шлюпки и истекая кровью, и трогал мёртвыми пальцами воду. Чей-то меткий выстрел достал его ещё в начале драки.

Я отчаянно надеялся, что девочка жива и дурак-отец всё-таки сумел её защитить, иначе всё напрасно. Или почти всё.

Береговая батарея снова выстрелила, две пушки ударили по очереди, отвечая бригантине. С земли стрелять неизмеримо проще, нежели с корабля, качающегося на волнах.

Из-за мыса наконец-то показался силуэт «Ориона», как раз вовремя, и только ему представилась возможность — Шон приказал открыть огонь. Шхуна дала бортовой залп, свинцовым дождём осыпая несчастный «Поцелуй Фортуны», зажатый со всех сторон.

— Будь ты проклят! — раненым медведем заревел Гилберт, размахивая шпагой крест-накрест.

Я ловко отбивал каждый удар, но перейти в контратаку так и не удавалось, всякий раз мне что-то мешало. В суматохе боя я даже не успевал выхватить пистолет, чтобы застрелить англичанина в лицо. Пули то и дело свистели над головами, дым и вонь сгоревшего пороха висели над пляжем, как утренний туман.

Крики раненых и разъярённые вопли пиратов далеко разносились над побережьем Грейт Берда, и я готов был поклясться, что раньше этот остров не бывал свидетелем столь ожесточённой схватки. Дрались не на жизнь, а на смерть, и мы, и англичане, понимая, что исход может быть только один.

Семейство д`Эрве, как я понял, затаилось на дне шлюпки, никаким образом не пытаясь помочь ни тем, ни другим. Папаша явно был не из храбрецов.

А на «Поцелуе Фортуны» спешно поднимали якорь, не то пытаясь удрать, бросив капитана и половину команды, не то пытаясь развернуться бортом к шхуне, как к более опасному противнику, и ударить из всех пушек.

Перевес всё-таки был на нашей стороне, внезапность и стремительность сделали половину дела, теперь нам нужно было только довершить начатое. Англичане на берегу падали один за другим, всё-таки иногда забирая с собой соперников, но мы уже явно начали побеждать.

На Гилберта вместе со мной набросился Жорж, размахивая коротким катлассом и выкрикивая оскорбления на французском.

— Дерьмоголовый английский скот! Чтоб тебе провалиться, мерзкий выкормыш гнилой селёдки! — вопил он.

Его помощь наконец позволила и мне перейти в атаку. Я вспомнил всё, чему учил меня Робер, все трюки, обманные манёвры и подлянки, применяя весь арсенал приёмов. Гилберт был хорош, хотя фехтовал он не так красиво и эффектно как Франсуа де Валь. Но против двоих он не тянул.

Несколько раз его удалось достать, но пара глубоких порезов скорее разозлили его, чем нанесли хоть какой-то вред. Я решил, что с этим пора заканчивать, драка и так затянулась. Я вытащил пистолет, взвёл курок и выстрелил, вышибая Гилберту мозги, бесчестно, но эффективно.

Остальных англичан методично добивали, не щадя никого, ни раненых, ни тех, кто прикидывался раненым или мёртвым. Я окинул взглядом пляж, посмотрел на корабли, перестреливающиеся в бухте. Шхуна и бригантина держались друг от друга на расстоянии, не рискуя сближаться и идти на абордаж, и поэтому поливали друг друга из всех орудий.

— Парни! По шлюпкам! — прокричал я. — Вы же не хотите пропустить всё веселье?!

Мы рванули к воде, вытащили дрожащее и испуганное семейство д`Эрве из шлюпки.

— Жорж, веди обоих на южную сторону, береги как зеницу ока! — приказал я.

Буканьер ухмыльнулся, схватил Луи-Армана-Готье д`Эрве за локоть и потащил в джунгли. Девочка зарыдала от страха ещё сильнее, но перечить ужасным пиратам не мог никто из них. Тем более после того, что они видели.

Две шлюпки столкнули в воду, уцелевшие буканьеры запрыгнули внутрь, и мы погребли к бригантине, на помощь к Шону. Я надеялся, что он заметит наш манёвр и решится на абордаж.