Флибустьер

— Не положено, — отрезал худой.

Толстый молча развёл руками, едва не ткнув чадящим факелом в лицо своему товарищу.

— И что теперь? — хмыкнул я.

— Будьте добры вернуться на судно, а завтра утром отметиться о прибытии, — одними губами улыбнулся худой.

Что-то меняется, а что-то остаётся неизменным. Я посмотрел на брусчатку у них под ногами, наклонился и сделал вид, будто поднимаю что-то с земли.

— Кажется, это вы десять ливров обронили? — спросил я.

— Да, похоже на то, — сказал толстый.

— Нет, это не наши, — сказал худой.

— Ого, тут не десять, а двадцать! — присвистнул я, протягивая им монеты.

Толстый смахнул деньги с моей руки отточенным жестом профессионала.

— Не забудьте завтра отметиться! — строго произнёс худой.

— Хорошо, месье, — учтиво произнёс я, приподнял шляпу и поспешил вслед за своей командой.

Внешне я был совершенно спокоен, но внутри кипела ярость. Денег и так не хватало, а тут пришлось ещё и тратить приличную сумму на этих дармоедов. Так что в таверну я зашёл в довольно скверном расположении духа, сходу окидывая её долгим неприязненным взглядом.

Таверна называлась «Лоза», просто, без изысков, и на вывеске была намалёвана виноградная гроздь, выцветшая от времени, внутри «Лоза» тоже не представляла собой ничего особенного. Оплывшие жирные свечки рассеивали полумрак, мерцая от постоянных воплей, песен и пьяного хохота, табачный дым густо висел под закопчённым потолком.

За выскобленными столами сидели несколько компаний моряков, это было видно по их внешнему виду. За одним шла оживлённая игра в карты, за другим какие-то офицеры брезгливо ужинали, косо поглядывая на всех остальных, видно, зашли сюда по ошибке.

Робер помахал мне рукой, вся команда уже сидела за столом, разливая по стаканам местное пойло. Меня-то не могли дождаться, злодеи. Но я нацепил маску дружелюбия, помахал в ответ и пошёл прямо к ним.

В этот раз почему-то чад кутежа оказался мне неприятен. То ли из-за того, что встреча с представителями закона выбила меня из колеи, то ли место мне не нравилось, то ли местная бормотуха, но я чувствовал себя не в своей тарелке. Еда казалась невкусной, алкоголь не пьянил, девки отпугивали своей вульгарной развязностью.

А парням, вроде как, нравилось. Жорж пил одну за другой, словно торопился нажраться как можно скорее, Робер тискал сразу двух девок, усевшихся рядом с ним. Девки были страшно помятые, но буканьеру было без разницы. Адула деловито обгрызал свиное рёбрышко, которых на тарелке перед ним уже скопилось не меньше дюжины, Шон о чём-то горячо спорил с Гастоном и Домиником. Даже Эмильен на время отбросил свою нелюдимость и потихоньку пил ром, слушая песню, которую горланил Клешня, и даже подпевая вполголоса.

— Кэп, ну ты хоть скажи! — меня вырвал из тоскливой задумчивости Гастон, толкнув под локоть так, что я едва не расплескал пойло, которое вертел в руке.

— Чего?! — рыкнул я.