– Сколько ты веса потерял?
Глаза Билли обратились к зеркалу во всю стену. Кажется, у Джона Д. Макдональда он читал, что в современных американских мотелях каждая комната напичкана зеркалами, хотя большинство постояльцев – толстые бизнесмены, которые не проявляют интереса к лицезрению самих себя в голом виде. Он, правда, был в диаметрально противоположном состоянии, но вполне мог понять антизеркальные настроения. Подумал: все дело в его лице… нет, не только. Размер черепа остался тем же, только венчал он столь хилую структуру, что напоминал перезревший большой подсолнух.
– Так какой вес, Уильям? – переспросил Джинелли. Голос его был спокойным, даже мягким, но глаза странно и загадочно блестели. Билли никогда раньше не замечал такого блеска в глазах других, и это вызвало некоторую нервозность.
– Когда это началось – когда я вышел из здания суда и старик коснулся меня, я весил двести пятьдесят фунтов. Нынче утром взвесился до обеда – было сто шестнадцать. Ну, то есть… сто тридцать четыре фунта.
– Иисус и Дева Мария, и Иосиф-плотник с Бруклинских Высот, – прошептал Джинелли и снова перекрестился. – Он коснулся тебя?
– Он не только коснулся меня, Ричард. Он наложил на меня проклятие.
Подождал – не исчезнет ли сумасшедшая искорка в глазах Джинелли. Ждал, когда Джинелли посмотрит на свои часы и подцепит рукой чемоданчик.
Искорка не угасла, а Джинелли не поднялся. Он положил ногу на ногу, поправил складочку на брюках, вытащил пачку «Кэмела» и закурил сигарету.
– А теперь выкладывай все, – сказал он.
Билли Халлек рассказал Джинелли абсолютно все. Когда он закончил, в пепельнице лежали четыре окурка «Кэмела». Джинелли, как загипнотизированный, смотрел в глаза Билли. Наступила долгая пауза. Неловкая пауза. Билли хотелось ее нарушить, но он не знал как. Кажется, все слова исчерпал.
– Вот это он с тобой и сделал. – Джинелли слегка махнул ладонью в сторону Билли.
– Да. Честно говоря, не ожидал, что ты мне поверишь. Но так оно и есть.
– А я верю, – сказал Джинелли слегка рассеянно.
– Неужто? Что случилось с парнем, который верил только в пистолеты и деньги?
Джинелли сначала улыбнулся, потом расхохотался.
– Это я сказал тебе, когда ты мне позвонил последний раз?