– Да, очень хорошо работает, да и сама такая хорошая девочка, – добавляет старшая тетя.
– О, как мило, – восклицает Энни, улыбаясь им двоим. – И да, я согласна, Стафани, ты была просто великолепна сегодня. Не так ли, дорогой? – Она поворачивается к отцу Нейтана, который явно ее не слушает. Он рассеянно кивает, а затем извиняется и продолжает болтать с другим гостем.
– Теперь у нас есть тост, – объявляет вторая тетя, поднимая бокал с шампанским и протягивая его Стафани.
– Хм? – Стафани делает небольшой шаг назад. – Извините, но я не пью на работе.
– Я тоже всегда так говорю, – подхватываю я, взяв бокал из рук второй тети. – Но, Стафани, я настаиваю. Я, как никто другой, знаю, как усердно работают свадебные фотографы, и думаю, что ты заслужила маленькое угощение. – Я протягиваю ей бокал, а себе беру с подноса другой. – Выпьем!
– Ладно… – Стафани берет-таки у меня бокал и уже подносит его ко рту. Моя душа начинает ликовать.
– Нет! – вдруг рявкает кто-то.
Я поворачиваюсь и вижу прямо позади себя аму.
Ама не очень крупная женщина, она ходит слегка сутулясь, и честно сказать, до этого момента мне редко выпадала возможность пообщаться с ней. Но в этот момент я понимаю, почему именно она командует целой бандой мафиози. И почему никто из дядей Стафани еще не сверг ее, несмотря на то, что китайско-индонезийское сообщество по-прежнему сильно придерживается традиционных гендерных устоев. Откровенно говоря, эта женщина реально внушает ужас. Мне кажется, ама смогла бы запросто убить другого человека, причем сделала бы это четко и хладнокровно.
– Нет, – снова говорит она, забирая бокал из рук Стафани. – Я запрещаю. Никакого алкоголя во время работы.
– Ах, я настаиваю, – восклицает старшая тетя и делает шаг вперед, оказываясь лицом к лицу с амой. Она одаривает ее самой приятной, такой бабушкиной улыбкой. – Пожалуйста, не отказывайтесь, иначе нам будет стыдно. – Манипулировать чувством стыда. Хитро. Ни один уважающий себя человек с китайско-индонезийскими корнями не сможет устоять перед этим.
– О нет, нет, если мы будем пить во время работы, то стыдно будет нам, – говорит ама.
– Нет, если мы будем плохо обращаться с нашим гостем, то нам будет стыдно.
– О боже, – восклицает Энни. – Мы не хотим, чтобы кому-то было стыдно. Поэтому я выпью за Стафани.
К моему ужасу, она забирает у амы бокал и подносит его к губам.
22
– Нет! – вскрикиваем мы, и в этот же момент, просто со скоростью света, подлетает вторая тетя и выхватывает бокал из рук Энни. Не удивлюсь, если она потом это движение впишет в свою любимую тай-чи и назовет каким-нибудь, не знаю, «броском кобры». Она тут же смотрит на бокал, и я сразу понимаю ход ее мыслей. Что с ним делать? Нельзя позволить Энни это выпить, потому что, если Энни «забалдеет» и они узнают, что мы подсыпали что-то в напитки, мы наверняка потеряем лицо. Может, она «случайно» прольет это…
Но затем на лице второй тети появляется такое выражение. Это выражение знает каждая китайская мать. Это выражение, которое говорит: «
– Нет, вторая тетя…
Но я не успеваю выхватить у нее бокал, и она залпом выпивает все до дна.
ebooksa