— Терпение, терпение. Спешка не приведет ни к чему доброму. Вы передали милорду мое предупреждение?
— О том, что его разыскивает какой-то монах? — иронично спросил гроссмейстер. — Силы небесные, ваше благочестие, вы в самом деле считаете, что это должно нас беспокоить?
— Он узнал слишком много, — сумрачно ответил великий инквизитор. — Ему известно далеко не все еще, к счастью, но…
— Да пусть узнает хоть все! Ну что вы как маленький, в самом деле? До Злого Дня мы еще должны были соблюдать тайну, а теперь… нам уже не смогут помешать, понимаете? Просто не смогут. Конечно, не стоит раздувать шум, палки в колесах нам все-таки не нужны, но… И если вас так беспокоил этот монах, отчего вы просто его не устранили?
— В первый раз я не придал ему большого значения и предпринял недостаточно усилий. В результате он спасся. Во второй же раз… он нунций Космодана каким-то образом. Я не могу приказать его устранить. Это может вызвать нежелательное…
— Да-да, я вас понял, — отмахнулся гроссмейстер. — Ну тогда и незачем заниматься чепухой. Пусть себе копошится. Если он будет доставлять беспокойство, милорд его сметет.
У Танзена аж трепетали крылышки от возбуждения. Он понял, о каком монахе идет речь. Когда он просматривал бумаги великого инквизитора, то наткнулся в числе прочего на служебную записку о некоем брате Массено. Некто докладывал, что сей инок отбыл порталом.
Танзену еще тогда показалось странным, что великому инквизитору сообщают о том, что Астучию покинул какой-то монах. Теперь что-то стало проясняться.
Пожалуй, не помешает пообщаться с этим братом Массено. Великого инквизитора-то Танзен не может даже пальцем тронуть — это верный дипломатический скандал.
И будет самоубийством нападать на гроссмейстера-антимага.
Но одного только имени мало. По одному только имени Танзен этого монаха не найдет. Нужна инкарна с портретом, а лучше — слепок ауры. Частица тела, личная вещь… где их только взять?
— Поступайте как знаете, — тем временем сказал великий инквизитор. — Мое дело — предупредить.
— Хорошо, хорошо, мы примем меры предосторожности, — успокоительно сказал гроссмейстер. — Как этот монах выглядит?
— Как и все монахи Солнца. В красной рясе, бритый, на глазах повязка. Вид такой, словно не ел три дня. Усов и бороды нет, возраст неопределенный, на поясе Ктава в металлическом переплете.
— Особые приметы есть?
— У него глаза выжжены. Сойдет за особую примету?
— Они у всех солнцеглядов выжжены.
— Вот и берегитесь на всякий случай всех солнцеглядов, — настойчиво повторил великий инквизитор. — Конечно, вам и вашему хозяину виднее, но я бы на его месте берегся. Никто не истребляет нечисть лучше, чем монахи Солнца.
— Милорд — не нечисть! — возмущенно ответил гроссмейстер.
— Ой, ну только не надо вот этих пустых обид! — поморщился великий инквизитор. — Он нечисть, и мы прекрасно это понимаем. Он сам прекрасно это понимает.