Массено стал благоговейно ждать.
Все солнцегляды одарены Солнечным Зрением, но различна сила пылающего в них огня. Вначале идет послушничество, когда будущий инок еще только учится тому, что ему предстоит. Потом постриг — после этого послушники уже носят рясу и ведут жизнь солнечных монахов, но пока еще сохраняют очи в глазницах. На этой стадии они все чаще надевают повязки, привыкая к тому, что предстоит.
Потом посвящение. После него назад дороги уже нет. Монах приносит вечные обеты Соларе, отрекается от мирской жизни и мирского имени, принимая Малую схиму. С этого времени он становится настоящим солнцеглядом.
Слепым — но видящим больше, чем прежде.
Малосхимнику еще доступны некоторые послабления, он еще может кое в чем умягчать себя. Но за Малой схимой следует Великая. Новые обеты, строжайший аскетизм, полное отчуждение от мира и повторная смена имени. Вся жизнь великосхимника — служение.
Самые мудрые и знающие великосхимники становятся приорами. Старцами, что готовят к подвигам новое поколение, новых послушников.
А самый достойный из приоров — архимандрит. Глава ордена Солнца. И его Солнечное Зрение воистину величественно. Прямо сейчас, не покидая своего кресла, мать Исатэлла обозревала весь мир, весь Парифат во всем его великолепии.
Точнее, все-таки не весь. Только половину… и даже еще немного меньше. Архимандрит способен увидеть лишь те части планеты, что освещены солнцем.
Увы, этого не всегда достаточно.
— Антикатисто нет на дневной стороне Парифата, — наконец сказала мать Исатэлла. — Я не нахожу его под лучами Светлой Госпожи. Но я буду продолжать поиск.
— Я очень признателен, святая мать. Однако у меня есть иной способ найти это порождение зла. Надеюсь, вам не покажется излишним грехом, но я счел возможным прибегнуть к волшебству. Добрый волшебник Медариэн…
— Медариэн?.. — оживилась мать Исатэлла. На морщинистые щеки набежал легкий румянец. — Ты встречался с этим магом, брат Массено?
— Имел такую честь, святая мать.
— И… как он тебе показался?
— Безусловно, достойная личность, — осторожно произнес Массено. — Хотя наши точки зрения совпали не во всех отношениях. Вам тоже доводилось его знать?
— Да, когда я была еще совсем юна. Он до невозможности мягкотел и никогда бы не смог стать солнцеглядом, но душа у него добрая. Что за способом он наделил тебя, брат?
Массено показал астролябию… к своему стыду, он забыл полное ее название. Кажется, там была еще какая-то мистерийская фамилия — вероятно, изобретателя.
Впрочем, не так уж это важно. Архимандритиса с интересом осмотрела волшебную игрушку, расспросила о том, как та работает, и согласилась, что способ хотя и длительный, но надежный.
— Когда же ты сыщешь его…
— Мне не совладать с таким ужасом в одиночку, — честно признал Массено. — Я буду рад погибнуть во славу Лучезарной, но мне не хотелось бы делать это без малейшей для нее пользы.