Отпустил мою руку и провел ладонью по моим волосам, убрал их назад за ухо, грубо провел пятерней по лицу, сжал шею, спустился ниже, сдавил грудь. Его ноздри раздулись и сжались, затрепетали, а глаза почернели.
— Закрой дверь на балконе и иди сюда.
Внутри все взметнулось в протесте, но я заставила себя огромным усилием воли подавить этот всплеск и подчиниться. Закрыть дверь. Вернуться к нему. Тяжело дыша. Пытаясь приготовиться к тому, что сейчас последует. Я твердо решила выжить… Выжить и попытаться вернуться домой. Если Зимбага права то у меня должно получиться это сделать.
— Развернись ко мне спиной, держись за поручни и прогнись.
Но я не пошевелилась. Упрямо качнула отрицательно головой.
— Я сказал развернись и наклонись. Придется потерпеть. Я хочу тебя трахнуть.
— Поцелуйте меня. — вышло неожиданно.
Он в недоумении тряхнул головой.
— Что?
— Поцелуйте меня… вначале.
— Зачем?
Двинулся ко мне, нависая скалой, отодвигая назад к поручням.
— Не знаю… так положено… целовать свою женщину.
— Кому положено? — спросил и оперся руками на поручни, зажимая меня в капкан.
— Мужу… — подняла голову и осмелилась посмотреть ему прямо в глаза. Чернота была настолько черной, что в ней потерялось даже мое отражение. А лихорадочный блеск ослеплял меня своей необратимой тьмой. Мне вдруг стало страшно что он ударит меня за наглость и неповиновение, особенно когда Хан наклонился ко мне.
— Кто-то это делал с тобой раньше? Целовал тебя?
— Нет, — отрицательно качнула головой и почему-то посмотрела на его губы. Они были алыми, красиво очерченными, сочными. Самыми красивыми на его грубом с резкими чертами лице.
— Твой Паша… разве не целовал? Отвечай!
Буквально сжимая меня в кольцо, выкачивая весь кислород вокруг нас и хочется судорожно ловить губами воздух.
— Нет… никто не целовал. Вы будете первым.