— Я боялся, что в тебе проснутся материнские чувства.
— Только к твоим детям, любовь моя.
— Каждый день ненавидел его за то, что трахает тебя! Если бы мог — убил бы его!
— Брось. По-настоящему меня трахал только ты. Забыл? Кто лишил меня девственности? И кто потом ее восстанавливал?
— Мне хотелось тебя убить.
— Мммммм… помнишь, как мы сказали, что ты наложимл мне швы и я всю неделю ездила к тебе в клинику и мы там…
— Хватит о нем!
— Лучши трахни меня… о дааа… да мой лев! Он никогда не умел это делать, как ты. Вылижи меня… оооох… да… дааа вот так. Войди, когда я буду кончать ааааааааааа….
Их смерть была мучительной и жуткой. Их вывезли прямо из отеля и привезли в один из их ресторанов, который сука купила на деньги вырученные с его слитков. Хан курил кальян и смотрел, как они оба варятся живьем в огромном чане для мяса. Их останки скормили бродячим псам одного из нищих районов Таиланда.
Когда вернулся домой первым делом сделал тест днк, который показал, что отец ребенка — это он. Следующим шагом были анализы и проверки, поиски причин. И они были ему озвучены… генетические аномалии, сразу несколько хромосомных заболеваний.
Вспомнился бессвязный бред Тахира.
«Сука она… развратная дрянь. Извращенка. Да! Бил! Как думал с кем она… и бил. Как видел рядом с этим… и бил… Любил ее. После всего любил. Никогда бы мне не сосватали. Никогда. Мечтать не смел. Думаешь я виноват? Она заслужила! Чтоб не знал никто мне ее спихнули… прикрылись мной… а она….она тварь… она со своим… с братом»
Он не дал ему тогда договорить. Убил. А теперь вспомнилось все и сложились пазлы в картинку. Мерзкую, настолько отвратную, что Тамерлан задохнулся от гадливости. Под пытками одна из горничных призналась, что видела, как Алтан свою сестру развращал. Потом признался и он сам. Все рассказал, пока еще язык во рту был. Он говорил, а Тамерлан задыхался, представлял боль Сарнай и стонал, стискивая пальцы в кулаки.
Когда член дяди отрезал и в рот ему забил, а кишки намотал на вертел, только тогда смог дышать спокойно. Его кровью был залит весь дом. Каждый угол дворца, подаренного дедом своему единственному сыну. А наутро он уехал, оставив после себя кровавое побоище. Ни одна живая душа не узнала кто на самом деле убил Алтана Дугур-Намаева. Ни одна, кроме членов его семьи.
Именно тогда его проклял дед и отказался от него… Они считали, что Хан убил дядю из-за наследства, ведь накануне дед сказал, что вся империя будет принадлежать единственному настоящему мужчине в их семье.
Глава 14
Он хотел увидеть лицо деда в тот момент, когда тот заметит девчонку в такой откровенной одежде, а потом узнает кто она такая. Как вызов лживой скромности и благодетели этой семейки, где все красуются в масках святых апостолов и прикрывают свои омерзительные пороки, пытаются выглядеть ангелами. Больше всего Хан ненавидел лицемерие и ложь, и чуял вранье за версту. Нигде не было такого грязного болота из фальши, как в этом доме.
Девчонка должна была стать красной тряпкой для старого скорпиона, потрепать ему нервишки. Хан наслаждался тем, как она выделялась среди них в своем блестящем платье. Бросалась в глаза яркой и экзотической красотой. Он видел, как вспыхнули злобой глаза тетушек и двоюродно-троюродного сброда, населявшего дом деда, как отель с полным пансионом за счет владельца. Они смотрели на нее так же, как и он, когда впервые увидел. Потому что внешность Лебедя притягивала взгляд и заставляла смотреть снова и снова. В ней была порода, несмотря на юный возраст, несмотря на то, что она мало говорила и практически не на кого не смотрела.
Нет, его уже давно не волновали яркие обертки, блестки и фантики. Да, Хан выбирал себе очередную игрушку так, чтоб член колом вставал и яйца наливались, но не более. Покапать слюной, отыметь и равнодушно пойти дальше. С Ангаахай изначально все было точно так же. Но с каждым разом ему хотелось еще и еще. Нескончаемая похоть и выделение слюны. Трясучка как за наркотиком. И чем сильнее тянуло, тем больше хотелось ее отшвырнуть от себя подальше. Возможно эта обертка оказалась смазливее и совершеннее всех других, и Хан отдавал себе в этом отчет. Ничего, рано или поздно ему надоест эта маленькая дурочка с роскошным телом и тогда… А что тогда?
Попытался представить, как избавляется от девчонки и невольно передернул мощными плечами. Внутри неприятно сковырнуло. Наверное, потому что еще не наигрался. Что такое жалость Хан забыл так давно, что был не уверен знал ли вообще.