— Я хочу поехать с тобой.
Не оборачиваясь застегнул первые пуговицы рубашки, а она соскочила с постели в прозрачном пеньюаре и, оказавшись перед ним, растрепанная, еще не остывшая после сна, пахнущая их адским сексом ночью, сама застегнула еще одну пуговицу.
— Возьми меня с собой.
Бредовая просьба. Если бы его попросила любая другая женщина он бы оттолкнул ее от себя, как надоедливое насекомое.
— Тебе там не место.
— Почему?
Не смотрит ей в глаза. Так проще отказывать. Последнее время это стало невыносимым наваждением. Ощущение, что он не может сказать ей «нет». Особенно если она смотрит на него вот так. Снизу-вверх, заглядывая ему в глаза, чуть приоткрыв свой розовый рот, привстав на носочки, чтобы хоть немного до него дотянуться.
— Потому что я так сказал.
Он привык, что женщины, улюлюкающие в толпе обычно вульгарные, готовые раздвинуть ноги разукрашенные соски. Такими он их видел. С похотливо-алчным блеском в глазах. А потом выбирал любую и жестко драл во все щели в комнате для отдыха, или в туалете, или в машине. По пути в гостиницу. Они отсасывали ему, а затем оказывались на дороге с парой купюр в зубах и его автографом в виде спермы на их лице или волосах.
Да… были и те, кто брали с собой своих женщин и жен. Но у Хана нет своей женщины, а жена…
— Когда ты уезжаешь мне становится очень страшно.
Отвлекла его от мыслей, и он опустил все же глаза на ее нежное лицо в обрамлении тонких золотистых локонов. Потом бросил взгляд на плечо, на котором остались кривые розовые шрамы от когтей Киары. Благодаря Зимбаге раны зажили быстро. Провел по ним кончиками пальцев.
— И чего ты боишься?
— Что ты не вернешься ко мне.
Она его обескураживала. Каждый раз ставила в тупик, отнимала у него дар речи и превращала в немощного идиота, неспособного противостоять маленькой, хрупкой девчонке. Она выдрала из него согласие общаться с Эрдэнэ. Так искусно и ловко заставила его согласиться, что он сам себе не верил.