Итак, Фикс получил сообщение о том, что ему нужно перехватить Фогга в Суэце. Это известие обрадовало Фикса. Он сразу же отправился к британскому консулу и сообщил ему, что пассажир, очень похожий на грабителя, должен прибыть на «Монголии». Затем поспешил обратно на пристань, где стал внимательно всматриваться в лица всех, кто сходил с трапа. Человек, которого он искал, так и не появился. Фогг, как мы уже знаем, благоразумно остался у себя в каюте.
И вот счастливая случайность – или это не было случайностью? – один из пассажиров спросил его, как добраться до британского консульства. Это был невысокий крепкого телосложения малый с густыми взъерошенными волосами и ясными голубыми глазами, а говорил он с легким французским акцентом. Он показал Фиксу паспорт. Взглянув на документ, Фикс был потрясен. Он принадлежал тому самому человеку, которого Фикс искал! Француз Паспарту взял паспорт своего господина, чтобы поставить у консула печать. Необходимости в этом не было, так как они пребывали на британской территории. Однако Фогг хотел точно фиксировать, где и в какое время он находился, чтобы заключившие с ним пари члены Реформ-клуба не могли усомниться в его честности. Впрочем, и в этом не было надобности, так как друзья из клуба доверяли его честному слову.
Также не остается никаких сомнений в том, что он хотел сообщить о своем местонахождении капеллеанам. Лишь таким образом он мог удостовериться, что преследователи не потеряют его след.
Почему изо всех людей на пристани Паспарту обратился с вопросом именно к Фиксу? Возможно, это не было совпадением? С другой стороны, как Паспарту догадался, что Фикс капеллеанин? Капеллеане не ходили с плакатами, на которых было написано, кто они такие.
Однако у Паспарту был большой опыт общения с полицией. Как Фикс хвастался консулу, что способен учуять преступника, так и Паспарту мог учуять полицейского. Среди капеллеан, как и среди их врагов эриданеан, было много полицейских. И это приносило им большую пользу. Являясь представителями закона они при должной осторожности могли нередко этот закон нарушать и оставаться при этом безнаказанными. Поэтому Паспарту, возможно, предположил, что этот полицейский окажется также и капеллеанином.
Однако, вероятнее всего, Паспарту распознал в Фиксе всего лишь детектива и подумал, что полицейский сможет сообщить ему правильную дорогу. Как бы там ни было, но Фикс показал на здание на углу площади всего в двух сотнях шагов от них. Так как над консульством наверняка развевался британский флаг и были другие знаки, указывавшие на его назначение, странно, что Паспарту не заметил его сразу. Значит, скорее всего, он проверял нервного маленького капеллеанина.
Фикс сообщил слуге, что завизировать паспорт можно лишь в том случае, если его обладатель лично явится к консулу. Паспарту вернулся на корабль, а Фикс тотчас поспешил к консулу. Он рассказал ему, что предполагаемый грабитель находится на «Монголии». Консул должен будет задержать Фогга, когда тот явится ставить визу в паспорте. Фиксу требовалось некоторое время, чтобы получить ордер на арест по телеграмме из Лондона.
Консул отказался делать это. Если ордера нет, он должен был отпустить Фогга в дальнейшее путешествие.
Вскоре после этого появились господин и его слуга, и Фикс беспомощно наблюдал, как консул ставит штамп в паспорте. Он решил проследить за этими двумя. Фогг вернулся к себе в каюту и позавтракал там, но Паспарту бродил по набережной. Он охотно ответил на вопросы Фикса. Рассказал ему, что они уезжали в большой спешке, поэтому теперь необходимо было купить в Суэце носки и рубашки. Фикс предложил ему пойти на базар, и Паспарту с радостью согласился. По дороге француз взглянул на свои часы, проверяя, достаточно ли у него времени, чтобы успеть сделать покупки и вернуться на пароход.
– У вас еще много времени, – сказал Фикс. – Сейчас только двенадцать часов.
Паспарту был в недоумении. Его часы показывали всего без восьми минут десять.
– Ваши часы отстают, – заметил Фикс.
Паспарту принялся громко возмущаться. Он заявил, что его часы за весь год никогда не отставали даже на пять минут. И что это было фамильное наследство, принадлежавшее его прадеду. Он и в самом деле гордился тем, насколько точно работал этот часовой механизм. Но размахивая часами перед носом Фикса, он пытался понять его реакцию, не связанную с часами как таковыми. Ему нужно было узнать, не подозревает ли этот капеллеанин, если он в самом деле им был, что в часах спрятан исказитель. Однако Фикса, судя по всему, заинтересовало только то, что Паспарту совсем ничего не знал о часовых поясах. Он сообщил Паспарту, что его часы по-прежнему показывают лондонское время. А оно отставало на два часа от времени в Суэце. Ему нужно было перевести часы на местное время и поступать так всякий раз, когда он будет оказываться в другом часовом поясе.
Паспарту отреагировал так, словно это предложение граничило с кощунством.
– Чтобы я перевел часы? Да никогда!
– В таком случае они не будут соответствовать солнцу, – сказал Фикс снисходительно, но с легким раздражением в голосе.
Паспарту ответил в типично галльской манере:
– Тем хуже для солнца. Значит, оно ошибается.
Фикс не сразу нашелся, что ответить на такое вопиющее неуважение к законам природы. Наконец, он все же проговорил:
– Вы покинули Лондон в спешке?