– Вы, возможно, обратили внимание, что навигационный журнал, секстант и хронометр исчезли, – сказал Немо. – Очевидно, что капитан, кстати, его фамилия – Бриггс, успел их забрать. Другие вещи, например, одежда, остались на корабле. Запасы провизии из кладовки не перенесли на ялик.
– Ялик? А что насчет основной спасательной шлюпки?
– Ее оставили в Нью-Йорке, она была повреждена, когда грузили бочки. Несколько бочек сорвались и упали на нее, но капитан Бриггс не хотел оставаться и ждать починки. На ялике могло уместиться до десяти человек, но он был меньше размером и по мореходным качествам уступал основной шлюпке.
– Последняя запись в вахтенном журнале была сделана в восемь утра двадцать пятого ноября, – сказал Фогг. – Что случилось после этого?
– Между девятью и десятью часами «Мария Селеста» проходила в нескольких милях от рифа Доллабарат, – ответил Немо. – Эти очень опасные отмели находятся в трех с половиной милях к юго-востоку от скал Формигаш. Сами скалы считаются вершинами подводного хребта. «Мария Селеста» находилась на достаточном расстоянии, и кораблю ничего не угрожало, однако…
Немо не понимал, почему Фогг требовал от него таких подробных объяснений. Возможно, он тянул время перед переброской, так как задумал какую-то хитрость и хотел хорошенько подготовиться?
В любом случае, он ничего не мог предпринять. Однако если произойдет что-то непредвиденное, он тут же убьет Паспарту. А кроме того, эта долгая беседа могла принести ему пользу, если за это время он сам сможет что-нибудь придумать.
– Корабль попал в один из необъяснимых, но часто случающихся штилей. В любом другом месте «Мария Селеста» могла бы благополучно выйти из этой зоны. Но теперь ее паруса повисли, а течение несло корабль прямо к Доллабаратским отмелям. Многие суда стали жертвами этого рифа. И казалось, что в скором времени его зубья вонзятся в корму еще одного корабля. Капитан Бриггс приказал свернуть верхние летучие паруса, опустить грот и корабль стал дрейфовать правым галсом. Это было сделано на случай, если вдруг подует ветер, который наполнит паруса и остановит продвижение корабля. Тогда ялик смог бы догнать судно, и команда снова поднялась бы на борт. После этого капитан приказал покинуть корабль.
Ялик лежал поперек грот-люка. Его открепили, а часть левого фальшборта, как вы наверняка заметили, убрали. Времени для спокойного отплытия не было. На все ушло несколько минут. Ялик спускали без шлюпбалка, а главный дирик-фал выдернут из блока. Его использовали в качестве буксирного каната, и один его конец до сих пор крепится к гафелю.
(Гафелем назывался половинчатый рей, на котором натягивались косые паруса. Фал был примерно в четыреста футов длиной и крепился к гафелю на расстоянии примерно восьми футов над палубой.)
Капитан забрал все судовые документы, хронометр и секстант. Матрос пытался снять компас, именно поэтому ящик, в котором он, хранился сдвинут, а сам компас разбит в спешке. Его так и не успели достать. Корабль отнесло слишком близко к рифу.
В этот момент Хед отказался садиться в ялик вместе с остальными. Он считал, что его единственный шанс на спасение – использовать исказитель. Если бы он оказался в ялике, то ему не только пришлось бы распрощаться с исказителем, но и совершить переброску на глазах у многочисленных свидетелей. Разумеется, он мог перестрелять все восьмерых, находившихся в лодке, однако в его револьвере было всего шесть патронов и ему могли помешать, прежде чем он успел бы перезарядить его, возможно, даже прежде чем он закончил бы стрелять. Хед решил рискнуть и остаться на корабле. Если бы ему удалось привлечь внимание… одного из нас, у кого был исказитель, он смог бы переместиться. А еще лучше – перебросить на «Марию Селесту» несколько человек и, при условии, что штиль закончится в ближайшее время, направиться в Европу.
«Почему, – подумал Фогг, – Хед устроился коком и стюардом на бригантину вместо того, чтобы сразу отплыть в Европу на пароходе?» Возможно, это было связано с тем, что эриданеане начали бы искать его на пассажирских кораблях? Хед рассчитывал, что ему удастся незаметно покинуть парусник в районе Гибралтара и оттуда тайно вернуться в Англию? Что он вез с собой такого ценного? Исказитель? Без сомнения, он представлял большую ценность, но почему он не стал ждать в Америке, пока китайский агент вернется в Англию и перебросит его туда? Какой-нибудь другой капеллеанин привез бы потом его исказитель. Фогг еще мог бы понять, если бы вся эта спешка и секретность были связаны только с исказителем. Но он чувствовал, что причина крылась в чем-то ином.
Стюарт, если ему было известно о существовании Хеда и его деятельности, наверняка послал бы своих людей, чтобы те нашли его. Из-за строгого подхода к безопасности он не сообщил об этом Фоггу. Или же все произошло уже после того, как Фогг покинул Англию, и Стюарт не имел возможности донести до него эти сведения.
Фогг решил предпринять еще одну попытку обыскать тело Хеда, прежде чем покинуть каюту.
– Капитан Бриггс пришел в ярость после того, как Хед отказался садиться в шлюпку, – продолжал Немо. – Он назвал его трусом и бунтовщиком и угрожал ему последствиями, которые тот мог понести за этот мятеж. Но в ту минуту капитан мало что мог сделать, да и времени у него на это не было. Шлюпка отошла на расстояние длины буксира. Бриггс наблюдал за кораблем и ждал, что будет дальше. Если бы подул ветер, он отнес бы корабль от рифа. Ялик последовал бы за ним, канат постепенно подтянули бы, а экипаж снова поднялся на борт «Марии Селесты». А еще капитан, наверное, надеялся, что Хед постарается вернуть себе его расположение, чтобы тот не дал дальнейший ход его делу, встанет на время за штурвал корабля и окажет им помощь.
Но затем поднялся ветер, надул прямые паруса и погнал корабль прочь от рифа. Однако он пошел на запад – в противоположном от изначального курса направлении. Буксир натянулся под углом к кораблю, после чего лопнул. Пассажиры ялика стали отчаянно грести в сторону судна, но так и не смогли нагнать его.
– А почему Хед не повернул корабль? – спросил Фогг.
– Потому что он боялся, что благодарность капитана не спасет его. Бриггс был суровым шкипером из Новой Англии. Возможно, он арестовал бы Хеда и отдал под суд за мятеж на корабле, даже если бы тот попытался спасти весь экипаж.
Говорил ли Немо правду? И порвался ли трос из-за резкого натяжения? Или, возможно, Хед перерезал его, чтобы Бриггс не смог вернуться на борт корабля? К тому времени, когда шлюпка могла пристать к берегу или ее подобрал другой корабль – если пассажирам, конечно, удалось выжить в этих водах – Хед был уже далеко.