Тот поначалу отказался по причине своего заикания. Но Джонатан настоял на своем. Вскоре Генри обнаружил, что говорит на эсперанто легко, без малейшего заикания. Оба мальчика преуспели в изучении этого языка, и какое-то время товарищи по играм тоже пытались по их примеру изучать эсперанто. Увы, их первоначальный энтузиазм быстро остывал. Но Генри и Джонатан упорно продолжали свои штудии.
Поступив в среднюю школу, Генри стал изучать немецкий и вскоре обнаружил, что, говоря на этом языке, он тоже не заикался. Именно это определило желание Генри заняться лингвистикой.
В конечном итоге, он получил степень доктора философии в области арабского языка в Чикагском университете. Он продолжал переписываться со своим другом на эсперанто, хотя после 1930 года так ни разу и не вернулся в Петерсбург. Его последнее письмо (на английском языке) пришло из Северной Африки, и было отправлено незадолго до его гибели. Он воевал в составе армии генерала Паттона.
Именно Генри уговорил Джонатана посещать школу, а не сидеть все время дома, куда к нему приходили учителя. В школе для Джонатана были сделаны специальные приспособления, и в 1928 году он получил аттестат. Решение пойти в школу уберегло Джонатана от опасности сделаться глубоким интровертом. Он завел себе много новых друзей, а в выпускном классе даже несколько раз назначал свидания девушкам.
На стене его кабинета висит фотография, снятая незадолго до болезни. С нее нам улыбается десятилетний мальчик с кудрявыми светлыми волосами, густыми, темными, прямыми бровями, большими синими глазами и курносым носом. На другом фото, сделанном примерно через полгода после того, как он переболел полиомиелитом, нашему взору предстает худое лицо с впалыми щеками, темными кругами под глазами и задумчивым взглядом. Но с выпускной фотографии на нас смотрит молодой человек, который пришел к согласию с жизнью. Он не станет оплакивать свою судьбу; он сделает все возможное и достигнет больших успехов, чем большинство людей с двумя здоровыми ногами.
Получив аттестат, Джонатан решил поступить в колледж. Он остановил свой выбор на Чикагском университете, тем более что там уже учился его хороший друг Генри Хон.
Но в то лето его бабушка сломала бедро, свалившись с дерева, когда собирала вишню. Не желая оставлять ее, и ждать пока она поправится, Джонатан приступил к серии исследований, призванных дать ему некий эквивалент университетского образования и один диплом в области гуманитарных наук, а другой – точных наук. Одна из комнат была оснащена лабораторным оборудованием, необходимым для выполнения химических и физических экспериментов. Он также заочно изучал электротехнику, радиотехнику и машиностроение. А еще он заделался радиолюбителем и, установив мощный радиопередатчик, общался с людьми со всех уголков мира.
В возрасте десяти лет Джонатан твердо решил, что станет писателем. Это намерение окрепло, когда он прочитал «Двадцать тысяч лье под водой». Он тоже будет писать о сильных людях, которые, рискуя жизнью, пускаются в странствия по далеким и экзотическим местам. Хотя сам он был лишен возможности погружаться в глубины океанов на электрических субмаринах, скакать по деревьям в джунглях, летать на дирижаблях или путешествовать на космических кораблях, он побывает там мысленно, посредством своих персонажей.
В семнадцать лет он написал роман, в котором стареющий капитан Немо и Робур Завоеватель вели великую битву. Его опус отвергли двадцать издателей. Джонатан положил рукопись в пресловутый сундук. Но недавно он переписал его и с первой же попытки нашел покупателя. «Наутилус» против «Альбатроса» появится под псевдонимом Гидеон Спилет. Для тех, кто, возможно, забыл, напомним, что Спилет – бесстрашный репортер «Нью-Йорк геральд», о чьих приключениях повествует «Таинственный остров» Жюля Верна.
Начав карьеру независимого писателя, Джонатан сочинил двенадцать произведений (два романа и десять рассказов). Все они, как один, были отклонены издателями. Однако в декабре 1930 года его тринадцатый опус был принят недолго просуществовавшим журналом «
Журнал действительно появился кое-где в газетных киосках, но примерно в то же самое время его владелец разорился. Джонатан не получил никаких денег, равно как и ответа на свои письма издателю. Тем не менее, он продал рассказ «Сглаз» в просуществовавший немного дольше журнал «
«Сглаз» Сомерса должен было соседствовать с шестым рассказом Блейка «Последний хадж Абдула аль-Хазреда». Но эта публикация также не состоялась, и ни Блейк, ни Сомерс не получили гонораров. Джонатан переписывался с Блейком по этому поводу, и последний отправил ему экземпляр своего рассказа. Тот не опубликован и по сей день, но Джонатан надеется включить его в антологию, которую он составляет.
Рассказ «Сглаз» отыскался лишь в 1949 году, когда Сомерс вытащил его из своих литературных закромов. Увы, редактор журнала «
Второй опубликованный рассказ Сомерса и первый, за который он получил деньги, – это рассказ из серии произведений про Ральфа фон Вау-Вау «Этюд в алых тонах». Как уже говорилось, он был опубликован в мартовском номере «
Первые абзацы также не что иное, как парафраз первых абзацев первой истории, изложенной доктором Ватсоном, измененные в соответствии со временем и местом действия опуса Сомерса. Все рассказы про Ральфа фон Вау-Вау начинаются с пародий на первые страницы рассказов о Великом Сыщике, а затем сюжет устремляется к своему концу. «Дож, чей барк был страшней, чем его бухта», например, начинается с абзаца рассказа Ватсона «Убийство в Эбби-Грэйндж». «Кто украл Стоунхендж?», третий по порядку создания рассказ о Вау-Вау, начинается с переделанного первого абзаца рассказа «Серебряный».
Так Сомерс воздает дань уважения великому Мастеру.
Из всех его персонажей самыми популярными являются частный детектив, Ральф фон Вау-Вау и парализованный космонавт, Джон Клейтер. Те, кому не повезло познакомиться с их приключениями из первых рук, могут прочесть конспективное изложение многих из них в «Венере на половинке раковины» Килгора Траута. Это может стать своего рода острой закуской для разжигания аппетита.
Именно Траут первым указал на то, что все герои и героини Сомерса так или иначе физически ущербны. И только Ральф являет собой образец физического совершенства. Но и он ущемлен Судьбой – тем, что у него нет рук. К тому же, будучи собакой, он, чтобы попасть в определенные места или сделать определенные вещи, не может обойтись без двуногого напарника. Сэм Миностентор, великий историк научной фантастики, также отметил это в своих монументальных «Искателях будущего». Миностентор объясняет эту склонность к героям-калекам собственной физической немощью Сомерса. Из чего можно сделать вывод, что Сомерс очень чутко относится к людям с ограниченными физическими возможностями.
Однако Сомерс редко изображает своих персонажей ожесточенными и озлобленными. Благодаря героическим усилиям, они преодолевают свои физические недостатки и с юмором относятся к своему состоянию. Более того, они часто иронизируют над собой, как и их создатель – над ними. Порой это черный юмор, что да, то да, но, тем не менее, юмор.
– У меня был выбор между вечным нытьем и горьким разочарованием или самоиронией, – заявлял Сомерс. – Между желчью и смехом. Я предпочел второе лекарство. Не хочу ставить себе это в заслугу. Я лишь подчинился диктату моей природы. Или все-таки..? В конце концов, есть такая вещь, как свобода воли.