Из-за покрывала, накинутого, будто пелерина, на плечи крестьянина, дети дали ему прозвище Йорганлы («Имеющий на себе покрывало»).
Надидэ-ханым, собравшая наконец вокруг себя любимых людей и оттого становившаяся все добрее и мягче, сокрушалась:
— Как же они будут идти в кромешной темноте? При виде этой девочки мое сердце разрывалось… А на ее спине был еще один ребенок… Если бы мы дали этим беднягам деньги на поезд…
Пока Надидэ-ханым сетовала, устремив в темноту за окном невинные, как у ребенка, зеленые глаза, ее старшая дочь Дюрданэ сердилась:
— Мама, даже в самые лучшие моменты своей жизни ты думаешь о том, что никогда не случится, и весь мир видится тебе в черном цвете…
Их особняк находился на берегу моря. Из-за хронической болезни Санийе семья проводила здесь все летние месяцы, с тех пор как ей исполнилось два года.
После ужина Надидэ-ханым отправила внуков в сад, а сама осталась за столом со взрослыми членами семьи. Она переводила взгляд с одного на другого, слушала их разговоры и время от времени, как будто мучаясь от чего-то, то и дело повторяла:
— Не будь в мире разлуки, что бы тогда было?..
Дюрданэ сказала правду. Печаль была необходима Надидэ-ханым так же, как воздух и вода.
Например, во время разлуки с детьми она сгорала от тоски, но когда встречалась с ними, никогда не бывала полностью довольна. Как только они приезжали, она говорила:
— Я смотрю на вас так, будто вы сейчас снова уедете… — Или: — Вот увидите, случится какая-нибудь неприятность, и кто-нибудь из моих детей опять уедет.
Иногда брат Надидэ-ханым Васфи-бей подшучивал над ней:
— Если бы мы все умерли, ты бы быстрее успокоилась…
Эти слова, так же, как и слова Дюрданэ, являлись правдой.
У Надидэ-ханым было странное отношение к умирающим. Если она считала, что пришел чей-то последний час, она могла рыдать, как безумная, а спустя какое-то время вообще больше не вспомнить об этом человеке. Людское сердце — вещь непостоянная…
Голоса детей, гоняющих светлячков между виноградными лозами, постепенно отдалялись и наконец затихли. Но минут через десять вбежали самые старшие из них и принесли новость:
— Там Гюльсум и Йорганлы… Лежат на улице…
Не успели прозвучать эти слова, как показались и другие дети. Крестьяне на улице представлялись им чем-то необычным, как чрезвычайное событие или неожиданная радость.
Это событие заставило взрослых встряхнуться после сытного ужина.