Самые охочие до еды, несмотря на то, что стол издавал изысканные ароматы, мерили друг друга глазами и, точно в ожидании чего-то, – медленно, равнодушно брались за миски.
Епископ не касался ничего, налил себе вина, смочил в нём уста, поглядел вызывающе на Янка.
– Люди говорят, – начал он, – что вы думаете собираться в какое-то далёкое путешествие?
Тот, кого спросили, подумал немного, поднял голову.
– Если бы путешествие оказалось необходимостью и долгом совести, – сказал он, – почему бы мне его не предпринять? Наш капелланский сан велит нам ко всеми быть приготовленными.
Когда так начинался разговор, в комнате стало тихо и, кто как сидел, не один с рукой, протянутой к миске, – так и остался неподвижен.
– Да, – добросил Янко смело, – мы обязаны слушаться до тех пор, пока совесть позволяет.
– Совесть! – засмеялся епископ. – Это широкое поле, бродя по которому, и заблудиться можно. Любой бунт совестью составляется.
Павел, уже дольше сдержаться не в состоянии, весь покраснел и воскликнул громче, поднимая руку:
– Вы! Вы бунтуете против меня!
Каноник Янко, точно был к этому приготовлен, вовсе не смутился.
– Над вашей милостью есть также закон, – произнёс он. – Когда вождь его не слушает, солдат свободен от послушания.
Епископ, весь воспламенившись от гнева, ударил рукой о стол, аж миски и жбаны столкнулись, – но Янко продолжал дальше:
– Капитул установлен для совещания и совместного управления, он имеет свои права и привилегии. Если не все их соблюдают, не моё дело; есть, однако, такие, что будут настаивать на правах.
Когда это говорил, ксендз Янко почувствовал вдруг, что под столом был поражён в ногу чем-то колющим и ранен до крови. Не ожидая этого, он резко вскочил и крикнул. Те, что причины этого движения и крика знать не могли, были очень удивлены, издалека казалось, как бы был приступ болезни или безумие.
Епископ рассмеялся.
– Вы с ума сошли! – воскликнул он. – Смотрите сами!
Есть свидетели, что человек обезумел!
– Я?? – выкрикнул Янко, думая, что поранился о подножку и забывая о боли. – Я? Безумным, может, пожалуй, называться тот, кто на высокой должности забывает о Боге и прав Его не уважает.
– Помешанный! Помешанный! – начали повторять, точно их подговорили, ксендз Шчепан и за ним другие поверенные епископа, вытягивая пальцы к говорившему.