Стременчик

Та же прелесть увеличения могущества Польши и расширения её границ близким союзом с чехами, которая склонила к сближению с Литвой, тянула к чехам. Забыли, в каком состоянии волнения издавна была эта страна.

Королева ручалась, что сами чехи помогут успокоить и привлечь всех на сторону Казимира.

Там уже были её сторонники, готовые за неё вступиться в Совете, как то королева, Судзивой Остророг, воевода Познаньский и Ян из Тенчина Сандомирского. Те обещали ей обратить иных.

Можно было ожидать сопротивления, потому что Збигнев своим мнением мог его вызвать. Оглядывались на него, а многие при нём высказать своё мнение не смели.

Последующие дни королева провела в беспокойстве, посылая своих на разведку, пытаясь отгадать расположение. Как легко было предвидеть, мнения были разделены. Было даже сомнение, приедут ли чешские послы.

Гонец за гонцом о них уже объявляли, а ещё не вполне верили в такое смелое выступление чехов.

Наконец однажды с прекрасным отрядом появились те, о которых разглашали. Во главе их были Гертвиг из Русинова, Ян из Перштына, Бениаш Мокроус.

Королева от радости не усидела. Многих из паном преобразило только прибытие чехов и изложенное ими сильное решение поддержать на троне Казимира. Епископ держался в умеренном сопротивлении. Знали его неприязнь к заражённым гусизмом чехам, опасения, как бы ересь не угнездилась в Польше.

Разделённые во мнениях паны Совета не хотели ничего решать. Епископ настаивал на том, чтобы созвать съезд в новом городе Корчине, и то, что должно было втянуть в войну всю страну, сдастся приговору большинства. Съезд был назначен на день св. Флориана.

Незадолго перед этим, прежде чем наступил этот день, королева уговорила Грегора из Санока быть там.

Она уже слишком хорошо его знала, чтобы ожидать от него смелого выстепления. Он исполнял её приказы, не скрывая от неё, что душой был против этой охоты на королевства. Но в нём, несмотря на это, она имела верного и умного слугу. Он смотрел, слушал, советал, и хотя казался холодным, был зато верным.

– Вы моего дела к сердцу не принимаете, ни моего, ни детей, – говорила она перед его отправлением в Корчин.

– Милостивая пани, на это нужно, чтобы я ясно видел, что то, чего вы сегодня желаете, действительно к добру вашему и сына, – спокойно сказал Грегор. – Я слепой, или также неспособный, но не вижу…

– Корона не кажется вам желанной? – прервала королева.

Уже не разговаривая с ним, потому что не могла его убедить, королева сменила тему и дала ему только инструкции, что он должен был делать.

– Я почти уверена в победе, – сказала она, – хотя епископ будет против меня. Если бы, однако, мне не повезло, будьте настороже!! И тут же придите дать мне знать. Найду средства.

От Грегора, хоть такого равнодушного, Сонька ничего не скрывала. Лицо её горело.

– Если корону отклонят, да, найду средства, чтобы Казимир её не потерял! Войско, людей, добровольцев. Мне не могут запретить поддержать дело сына!

Противоречить королеве Грегор не смел… Назавтра с некоторым неприятным осадком он выехал в Корчин.

Хлопоты королевы, несмотря на сопротивление Олесницкого и мазовецких князей, вызванных на съезд, а кроме того многих более умеренных и тех, кто не дал ввести себя в заблуждение блеском короны, в конце концов победили.