– Посольство! Нет! – сказал Лауен. – Но если бы я что-нибудь сделал в этом деле, я верю, что король был бы мне благодарен.
– Не вижу средств договориться, – ответил магистр, – без какого-нибудь вознаграждения за эту корону, которую нам дарит народ. Буду с вами равно открытым. Королева-мать хочет для сына добычи и завоеваний. Не буду её судить, но, насколько её знаю, без выкупа она не откажется от надежды.
– Но и тот выкуп, может, нашёлся бы, – сказал медленно и измеряя слова, Лауен.
– Если вы говорите о деньгах и вознаграждении ими, – прервал Грегор, – я знаю, что они не соблазнят.
Лауен молчал, долго глядя в стол. Оба ещё колебались полностью открыться друг другу.
Немец добавил:
– Если бы хотели переговоров, то средства бы нашлись.
Следовало бы попробовать.
– Но с нашей стороны первый шаг невозможен, – вставил магистр.
Дальнейший диспут об этом предмете пошатнулся. Спрошенный Лауен не хотел признаться, что был послан Альбрехтом.
– Но это бьёт в глаза, – сказал ему Грегор. – Хотя я в правительственные дела не вдаюсь и не разбираюсь в них, догадываюсь, что вы сюда, ко мне, прибыли не для того, чтобы освежить Гедельбергские воспоминания.
Лауен начал сухо смеяться.
– Думайте, как хотите! – воскликнул он. – Вы, должно быть, признаёте, что нет в этом ничего предательского – идти с оливковой ветвью и быть вестником возможного мира.
– Но возможен ли он?
Прижатый ещё раз Лауен наконец раскрылся.
– Что бы вы сказали на то, если бы, вместо одной короны сегодня, обеспечили две в будущем? Это моя мысль.
Но у Альбрехта нет сына, только две дочки, правда, он ещё надеется… но вероятней всего будет снова дочка. Для двоих старших Владислав и Казимир были бы желанными мужьями… а после них Чехию и Венгрию взяли бы без кровопролития.
Грегор внимательно слушал. Эта мысль сильно его ударила, он находил её счастливой, великой.
– Альбрехт согласился бы на это? – спросил он.
– Я так думаю, – говорил Лауен, – с некоторыми условиями. Он, наверно, хотел бы союза и помощи от будущих зятьёв.