Стременчик

Чем больше магистр размышлял над этим, тем больше ему нравился замысел, а скорее, план, с которым тот был выслан, потому что нельзя было сомневаться, что этого от себя придумать не мог. Он подал немцу руку с выражением радости и волнения, которых не скрывал.

– Это великая мысль, красивая, благородная, – сказал он, – не знаю и сомневаюсь, сумеем ли мы её осуществить, но для неё чем-то стоит рискнуть. Задержитесь тут, я попробую. Не буду, однако, скрывать от вас, – добавил он, – что появление её здесь в минуту, когда наши войска выходят в Чехию, выдаст, что вы нас опасаетесь. Если это поразит иных, как меня…

Лауен смешался.

– Что мы предпримем? – спросил он.

– Эта мысль не должна бы исходить от вас, – прибавил Грегор.

– Подайте её сами.

– Я не имею ни повода, ни основания. С этим всем, – отозвался магистр, – останьтесь тут, дайте мне время, улыбается мне… буду взвешивать и пробовать.

Подали друг другу руку.

– Да, – сказал Лауен, вздыхая, – вы не ошибаетесь, мы нуждаемся не только в мире, но подкреплении. Нам угрожают турки, чехи возмущаются. Мы имеем нож у горла.

– Идите в гостиницу, – ответил Грегор, – и молчите.

Так они расстались, а магистр, весь взбудораженный привезённой надеждой на союз, немедля отправился к королеве.

Он, однако, слишком льстил себе, считая себя способным хитро провести то, что волновало его сердце.

За ужином, на который сели королева-мать, король, молодой Казимир, канцлер и несколько старших урядников двора, не считая молодежи, без которой Владислав обойтись не мог, начали говорить об экспедиции в Чехию.

Грегор сделал весёлое лицо и стал говорить, как бы шутя:

– Милостивая пани, зачем нам эта война и битвы? Король Альбрехт имеет двух дочерей, а у нас двое юношей, послать бы сватов, вместе с наречёнными две короны бы и пришли!

Королева Сонька немного подумала.

– Да, это было бы неплохо, но дочки маленькие, и они молодые, прежде чем дошло бы до брака, нужно долго ждать… а всякие контракты и порука не много значат. Впрочем, неизвестно, согласился бы на это Альбрехт.

У Грегора неосторожно вырвалось:

– Я так в этом уверен, что рискнул бы жизнью.

Этими словами он выдал себя, он сам это заметил, хотел поправиться, замялся.