При первом упоминании об этом Грегор из Санока, который находился в помещении, весьма резко заговорил:
– Никогда на свете быть этого не может! – крикнул он. – Присяга на святыне у нас неслыханна, ни один обычай её не допускает и не освящает! Это была бы профанация! Вы не можете это разрешить.
Грек настаивал на своём.
Возмущённый магистр побежал прямо к королю, рядом с которым нашёл кардинала со сжатыми губами и сверкающими глазами.
Между Цезарини и Грегором из Санока в последние дни доходило до конфликтов и споров, часто в незначительных делах, словно Цезарини не мог справиться с неприязнью к этому человеку.
Когда магистр с изменившимся и гневным лицом вбежал в покои, кардинал смерил его грозным взглядом.
– Милостивый государь, – сказал Грегор с пылом, – Безбожный грек требует недостойной, неприемлимой вещи…
Он хочет клятвы на святыне. Это была бы профанация! Этого нельзя доспустить!
Владислав вскочил со стула, но, не отвечая, смотрел на кардинала, словно бросал ему вызов.
Цезарини сделал ироничную гримасу.
– Если подписываете мир и вынуждаете короля присягнуть ему, – сказал он, – почему он не может поклясться на святыне? Обычая этого нет, но и запрета нет. Та или иная присяга – не важно.
– Как это? – выкрикнул Грегор, с удивлением отступая. – И это говорите вы, ваше преподобие? Вы? Князь церкви? Вы допустили бы, чтобы ради земного дела использовали Бога и делали святыню инструментом?
– Мы присягаем на кресте и Евангелии, – ответил кардинал, – почему не на святыне?
– Никогда на свете мы это не допустим! – воскликнул Грегор.
– Повторяю вам, – вставил Цезарини, – что не вижу в этом ни профанации, ничего необычного… а эта присяга!
Он пренебрежительно махнул рукой.
– Еретикам и язычникам мы ни верности, ни клятв не обязаны сдерживать, – прибавил кардинал.
Грегор вздрогнул.
– И это было бы христианской наукой? – воскликнул он резко. – Наукой того Спасителя, который велел любить врага, а за зло платить добром, который в Евангелие от права любви никого не освобождает?
Цезарини с видом сочувствия поглядел на магистра Грегора, пожал плечами и повернул глаза в другую сторону.