Ганс: «В прошлом году – нет, зато раньше умела».
Я: «Но Ханна всего однажды была в Гмундене».
Ганс: «Нет, она была там два раза, точно, два. Я очень хорошо помню. Спроси маму, она тебе подтвердит».
Я: «По-моему, ты ошибаешься».
Ганс: «Да нет же, так и было. В первый раз в Гмундене она могла ходить и ездить верхом, а во второй ее нужно было нести… Хотя нет, ездила верхом она позже, а в прошлом году ее приходилось носить».
Я: «Она же только недавно научилась ходить, а в Гмундене еще не умела».
Ганс: «Ты запиши себе, папа, что я очень хорошо помню. Почему ты смеешься?»
Я: «Ты плутишка, ты ведь отлично знаешь, что Ханна была в Гмундене всего однажды».
Ганс: «Нет, не так! В первый раз она ездила верхом на лошадке… а во второй раз…» (По-видимому, он начал терять уверенность.)
Я: «Может, лошадка – это мама?»
Ганс: «Нет, я про настоящую лошадку в упряжке».
Я: «Мы всегда ездили на паре».
Ганс: «Значит, за нею приезжал извозчик».
Я: «А что Ханна ела, когда сидела в ящике?»
Ганс: «Ей дали бутерброд, селедку и редиску. (Так мы обычно ужинали в Гмундене.) По дороге она намазала себе бутерброд и ела пятьдесят раз».
Я: «Но не кричала?»
Ганс: «Нет».
Я: «А чем она занималась?»
Ганс: «Сидела внутри и не шумела.
Я: «Даже не стучала?»