Ганс: «Да, в будущем году у меня появится своя девочка, и ее тоже будут звать Ханной».
Я: «Почему же маме не надо заводить девочек?»
Ганс: «Потому что девочка будет у меня».
Я: «Но у тебя не может быть девочки».
Ганс: «Почему же? У мальчиков есть девочки, а у девочек – мальчики»[175].
Я: «У мальчиков не бывает детей. Дети бывают только у женщин, у мам».
Ганс: «Почему так?»
Я: «Потому что это предписано Господом».
Ганс: «Почему у тебя не может быть ребенка? Надо подождать, и он появится».
Я: «Долго ли мне придется ждать?»
Ганс: «У тебя есть я».
Я: «Но на свет тебя произвела мама. Значит, ты есть у нас с нею».
Ганс: «А Ханна чья – моя или мамина?»
Я: «Мамина».
Ганс: «Нет, моя. Почему она не может быть нашей общей?»
Я: «Ханна – наша, моя, мамина и твоя».
Ганс: «Другое дело!»
Пока ребенок остается в неведении относительно женских гениталий, для него вполне естественно строить подобные домыслы по поводу сути сексуальных отношений.
* * *«Двадцать четвертого апреля нам с женой удается разъяснить Гансу некоторые подробности деторождения – что дети растут внутри мам и потом появляются на свет, когда их выдавливают, как «ка-ка», причем маме очень больно.
Днем мы вышли на улицу перед домом. У него наступило заметное улучшение – он бежит за повозками, и единственным обстоятельством, выдающим прежний страх, остается тот факт, что он не решается отойти далеко от двери, что его не уговорить и не заставить прогуляться достаточно далеко».