Слыша уже второй раз это вступление, Зеймовит выпрямился, опёрся на высокий подлокотник кресла, сложил руки на груди и задумался.
– Вам, – сказал он хмуро, – лишь бы панов менять. Вы всегда не рады тому, который у вас есть, а толкает вас к иным. Я знаю вас, землевладельцев, всех. Один вам слишком суровый, другой слишком послушный. Вы сами, видимо, хотите быть ничьими… чтобы вас немцы съели.
– Милостив князь, – прервал Дерслав, – сурового мы бы не испугались и послушным не гнушались, лишь бы был наш собственный. Чужого не хотим… потому что он никогда нас не поймёт.
– А кто вас поймёт? – спросил насмешливо старик.
Немного обиженный Наленч опустил голову. Они молчали снова.
– Сидели бы спокойно с тем паном, какого вам Господь Бог и воля покойного короля назначили, – начал князь, быстро всматриваясь мрачными глазами в Дерслава. – Не найдёте такого Пяста, который бы ради вашего самолюбия рисковал тем, что имеет определённое, добиваясь неопределённого. Король Людвик – сильный. Того, что имеет, вырвать у себя не даст. Из наших силезских ни один против него не пойдёт… и я, и мои сыновья. Ежели Людвик умрёт без наследника, или только дочку оставит… это дело иное. Да и тогда зятья будут добиваться короны… те, наверное, окажутся сильными и могущественными. Говорят уже о том.
Дерслав слушал с опущенной головой. Ему было неприятно, но объяснял это тем, что князь своей мысли перед незнакомым человеком не хотел открывать.
Князь, медленней докончив речь, которую несколько раз прерывал, изучая глазами, какое впечатление производит на слушателя, закашлялся, опёрся на руку, как раньше, и впал в задумчивость, казалось, забыл, что перед ним чужой человек.
Потом, словно проснувшись, повернулся к нему и спросил:
– А хлеб в этом году у вас будет?
– На полях у нас не такой уж плохой, – сказал Наленч.
– О заморозках не слышно? – добавил Зеймовит.
– Слава Богу.
– А люди, вместо того чтобы наслаждаться миром, – сказал князь, – бунтуют и убивают друг друга.
– С этим мы сами не справимся, – ответил Наленч, – достаточно, что каждый свою жизнь и имение стережёт.
– А губернатор?
– Словно его нет… нам должны дать другого, этого слушать никто не хочет, – сказал Дерслав.
Зеймовит покачал головой.
– Езжайте с жалобой в Краков, – сказал он, подумав, – всё-таки королева над вами сжалиться.
– Великополян там не слушают, – начал Дерслав. – Сначала венгры, а после них краковяне… нам там за дверями прикажут стоять, если и от них не оттолкнут.