– Это нормальное место. У них дешёвое пиво.
– Но почему нельзя пойти в «Прагу» или в тайский?
И в первом, и во втором наверняка сидит кто-нибудь из знакомых, а этого Мартин хотел избежать.
– Сесилия уже здесь, – ответил он.
– Странное место, должен я всё же сказать.
Мартин вздохнул и вошёл внутрь первым. Продымлено до потолка, вяло жужжат вентиляторы. У окна сидела Сесилия. В лучах яркого вечернего солнца её волосы горели, а блузка светилась. Заметив их, она отложила в сторону книгу, которую читала. На столе стояла пустая чайная чашка. Густав и Сесилия поздоровались за руку.
– Мы мельком встречались, – сказал Густав вежливым голосом, обычно предназначавшимся для взрослых и сотрудников учреждений.
– Да. В Лонгедраге.
Они как будто попали в пузырь тишины. Все смотрели на столешницу.
– Я закажу, – сказал Мартин. – Пиво? Все будут пиво? Или вино? Что ты будешь пить, Сесилия?
Девица в баре была нерасторопной и медлительной. До чего там у них дойдёт, когда он наконец вернётся и сможет помочь? Если они сидят и просто молчат, это хорошо или плохо? Плохо, конечно, плохо. Он оставил на барной стойке скомканную купюру, взял запотевшие бокалы и поспешил назад.
– …и немного подрабатываю в доме престарелых, – говорила Сесилия.
– Да, и как там – интересно?!
– Интересно? Я бы, пожалуй, выбрала другое наречие. Там нормально. Старики милые. А ты? Работаешь где-нибудь летом?
– Нет, я… – Густав начал рыться в карманах и в конце концов нашёл коробочку, в которой хранил свои самокрутки. Одну из них сунул в рот и принялся искать зажигалку. И именно в тот момент, когда Мартин собрался что-нибудь, всё равно что, сказать, ответил:
– Я не работаю. В отличие от моего друга-почтальона. – Густав стукнул Мартина по спине и продолжил: – Что скажешь, Мартин? Я что-нибудь потерял? Ты чувствуешь себя частью большой общественной машинерии?
– Разумеется. Я чувствую себя незаменимой шестерёнкой в зубчатой передаче.
– А ещё ты чувствуешь радость труда, – произнёс Густав.
Сесилия переводила взгляд с Мартина на Густава и обратно с улыбкой, слегка напоминавшей о да Винчи, улыбка могла означать всё что угодно. Он должен сменить тему, они не должны говорить о
– Но вообще ты учишься? – спросил он, хотя ответ ему был известен.
ebooksa