Мартин встал и пошёл в дом.
На столе стояли шахматы, партия была не закончена.
– С кем он играет?
– Это шахматы по переписке, – ответила мать. – Он ждёт письма от противника из Буроса.
–
– Он тоже был моряком, – Биргитта перелистнула страницу фотоальбома, – дожил до восьмидесяти пяти, ему очень легко давались языки. Скопил приличную сумму денег, но твой дед всё проиграл.
– То есть в ад мы попадаем через поколение.
– Для него это хорошая новость, – сказала Сесилия, положив руку на живот.
Собственных родителей Сесилия известила, только когда они приехали из Стокгольма, чтобы отметить Пасху. На ней было широкое платье, живот был похож на гладкий округлый бугорок, который замечали только посвящённые. За ужином доктор Викнер подробно рассказывал о голубянке, «удивительном крошечном создании», которое, да, занесено в список исчезающих видов, но, чёрт подери, это же его земля, и что ему сделают, если он будет ловить бабочек на лугу за домом, принадлежащим ему по закону? Он сейчас занимается проектом, главной целью которого является подробное описание разновидностей и ареала обитания голубянки.
– А это требует самого пристального внимания учёного, – сказал он, почесав бороду с заметной проседью. В свете стеариновой свечи прямой нос доктора и глаза, в которых стайками мелькали голубянки, перемещали его в русский девятнадцатый век, придавая некоторый то ли царский, то ли распутинский демонизм. Мартин не знал, как ему реагировать на эти энтомологические монологи. Ларс мог в любой момент рассмеяться стаккатообразным «ха-ха-ха», шлёпнуть Мартина по руке и непонятно над чем подшутить.
Когда шоколадный мусс был почти съеден, Сесилия без преамбул сказала:
– У нас будет ребёнок.
Никто не уронил десертную ложку. Ларс до краёв наполнил бокал портвейном и произнёс речь о врачах-акушерах, угостил Мартина сигарой, после чего удалился в сарай к своим бабочкам.
Ингер побежала на чердак, чтобы найти коробку с детскими вещами, которые наверняка сохранились. Петер, на тот момент проучившийся несколько семестров в медицинском, робко расспрашивал сестру о разных симптомах беременности. Вера со скучающим видом продолжала поглощать шоколадный мусс. Эммануил во все глаза наблюдал за происходящим. У него тогда был период, когда он говорил крайне редко и только шёпотом.
Мартин толкнул его в плечо:
– Хочешь мой десерт?
Эммануил кивнул и опустил в мусс свою ложку.
Остаток вечера Ингер рассказывала о собственных беременностях, протекавших как по маслу.
– Я набирала десять килограммов, а потом раз! И они исчезали за месяц! У меня тогда была прекрасная фигура. Я даже периодически работала моделью. Во всяком случае, до рождения Эммануила, но с ним возникли осложнения, процесс затянулся, так что эта история получилась с кровью, по́том и слезами – меня пришлось зашивать. И представляете, после этого мне так и не удалось похудеть. Я следила за собой, сидела на диете, но ничего не помогло.
Она говорила о сцеживании, тазовых болях, коликах и диарее, а когда Сесилия сказала, что устала и хочет спать, Ингер приступила к сравнительному анализу плюсов и минусов грудного и искусственного вскармливания.
ebooksa