Чего же ты хочешь?

— Василий Петрович!.. — сказала она протестующе. — Ну зачем вы!..

Потом итальянец уже все время не отводил взгляда от нее. Она чувствовала, как он осматривает ее лицо, руки, плечи, шею, грудь. Почти физически ощущала скольжение по себе его глаз. «А Василию Петровичу хоть бы что, — усмехнулась она мысленно. — Этот готов слопать, а Василий Петрович будто ничего и не видит». Она прикоснулась плечом к плечу Булатова. Тот, занятый разговором, отодвинулся вместе со стулом, как от чего-то мешающего. Она тоже передвинула свой стул и еще раз коснулась плечом его плеча, делая вид, что ищет что-то на столе среди посуды. И снова он отодвинулся. Это ее обескуражило, она сникла, сидела молчаливая и безучастная.

Пробыли они в Доме дружбы не полчаса, как предполагал Булатов, а целых полтора и в машине оказались только к одиннадцати.

— Ну что, отвезти вас спать? — сказал Булатов, включая мотор.

— А других предложений у вас нет? — грустно отозвалась Ия.

— Покататься хотите?

Она кивнула.

— Что ж, с полчасика можно.

По проспекту Калинина, по Кутузовскому они выехали на Минское шоссе. Там спустились под мост, повернули на какую-то другую дорогу — Ия в темноте не узнавала местности — и остановились среди кустов и деревьев. Не очень далеко, на холмах, был виден университет, многие окна его еще светились — там, как, бывало, и Ия, еще зубрили свое университетцы. Хотя что же сейчас зубрить? Лето, экзамены окончены. Видимо хвосты добивают.

— Где мы? — спросила она, когда Булатов выключил мотор, а затем и фары.

— Когда-то здесь было весьма примечательное местечко. Но теперь оно утратило свое значение. — Булатов распахнул дверцу.

На воле оказалось не так уж и темно, шли первые дни июля, дни были длинные, ночи короткие и прозрачные. От земли поднималось мягкое тепло, стрекотали кузнечики, пахло травами.

— Как в украинских степях! — сказала Ия. — Удивительно, рядом город — и вот так по-степному.

— Город не рядом, а он тут, мы же в городе, в черте бетонки. Это бывшая дача Сталина, так называемая ближняя. Вот по этой дороге, туда, туда, меж сосен и елок… Пошли!..

Он запер на ключ машину, и они пешком двинулись по дороге меж сосен и елок.

— Говорят, что в свое время не только мы с вами оставляли тут свои машины и дальше шли пешком, но даже и члены Политбюро это делали, — сказал Булатов, — За точность сведений не ручаюсь. Но, во всяком случае, о многом, об очень многом могли бы порассказать эти дорожки и эти места.

Они уперлись в глухие темные ворота, в стороны от которых уходили в молодой сосняк такие же глухие высокие заборы.

— И все? — удивленно сказала Ия.

— Все, — ответил он. — Пошли назад. А вы чего бы еще хотели?

— Туда, за ворота.