— Александр Максимович, — поправил дорогой хозяин.
— И то! — Богородицкий слегка стукнул себя пальцем по лбу. — Известь в извилинах. Не тридцать годков, не двадцать. — Раскинув широко руки, он пошел к Свешникову, обнял. — Брат ты мои любезный, Антонин! И прекрасная муза его, Олимпиадушка!
Пришел крупный знаток старого русского искусства, представляя которого Александр Максимович назвал лишь имя и отчество: «Иван Лаврентьевич», — подчеркивая этим, что знаток искусства настолько всем известен, что называть его фамилию просто даже и неприлично.
Последними, как, собственно, и положено тому быть, прибыли гости. Они пропустили вперед приятно улыбающуюся Порцию Браун. Следом вошел Сабуров, за ним Клауберг, четвертым был Юджин Росс. Замыкала группу сотрудница «Интуриста».
«Ситингрум» наполнилась шумом, восклицаниями, дымом сигарет; племянница в наколке и переднике понесла свой поднос и, задыхаясь от волнения, почти шептала: «Коньяк, вотер-минер…» Но такого ее состояния никто не замечал, кроме Александра Максимовича, который успел шепнуть:
— Улыбайся, ослиха!
Все брали с ее подноса рюмки и бокалы, толпились, осваивались в новой обстановке. Переводчики были не нужны, вся группа, представляющая лондонское издательство «New World», превосходно говорила по-русски.
Пошушукавшись с Александром Максимовичем, сотрудница «Интуриста» хлопнула в ладони и сказала:
— Господа, хозяин дома хочет вам представить очень известного русского художника господина Свешникова!
— Да, да, господа! — засуетился Александр Максимович, подталкивая вперед упиравшегося Антонина. — Это большой русский мастер. Он еще молод, но он еще…
— Будет старым! — добавил Генка.
Лицо Александра Максимовича дернулось, но, поскольку все засмеялись, он тоже улыбнулся.
— Это мой сын, — сказал он, кивнув на Генку, — Как видите, мои усилия не дали должных плодов — я оказался неважным воспитателем.
— Антонин Свешников, — заокал Богородицкий, — певец России, ее природы, ее красоты, истории. Он самобытен, самоцветен, искрометен.
— Будет, будет вам, — засмущался Свешников. — Господа, вы лучше обратите внимание на господина, говорящего это. Господин Богородицкий — поэт, мыслитель, гражданин. Он…
Липочка незаметно дернула Антонина за пиджак сзади.
— Да что там говорить! — поспешно закончил Свешников и почесал у себя, за ухом.
Александр Максимович еще раз представил Ивана Лаврентьевича, осанистого бородача в несколько старомодном просторном костюме. Иван Лаврентьевич сказал, что он будет рад, если сможет чем-либо услужить людям Запада, так заинтересованным в том, чтобы искусство Советской России стало достоянием человечества.
— А теперь, — сказала представительница «Интуриста», — свою группу хочет представить господин Клауберг, профессор, доктор искусств.
— Да, да, — сказал Клауберг, приняв солидный, профессорский вид. — Господин Умберто Карадонна — итальянец, представитель страны, подарившей миру чудеса живописи, скульптуры, архитектуры. Он с детства увлекался Россией, ее искусством. Среди нас он самый большой специалист в этой области. Поэтому, господа, несколько нарушив этикет, я и называю его раньше мисс Браун. Она да и вы все любезно простите мне это. Мисс Браун со школьной скамьи изучает Россию. Она, как видите, молода, но ее знания ценят самые маститые русоведы. Дальше — господин Юджин Росс. Это. смею вас заверить, один из выдающихся мастеров художественного репродуцирования. Надеюсь, господа, мы будем c вами друзьями.
ebooksa