Тьма знает

– Натворить?

– Да.

– Бета!

– Ты в тени спрятался.

Конрауд покачал головой. Бета смотрела на него с серьезным выражением лица.

– Ты уверен? – спросила она.

– Конечно, уверен. Что я такого мог бы натворить?

– Ты не знаешь, сколько в тебе от папы, – ответила Бета и поднялась, чтобы уйти.

– Все я знаю, Бета, – сказал Конрауд. – Не надо мне про это говорить.

Он проснулся среди ночи в кромешной тьме, зажег свет и пошел в туалет. Он уже много лет просыпался для этого каждую ночь. Он снова залез под одеяло и уже начал засыпать, как его угораздило подумать о рассказе Беты про Национальный театр – и тут он понял, что не уснет. Этот сон Беты зацепил его – хотя, разумеется, он не показал виду. После ее визита он нескоро успокоился – и вот опять бессонница.

Конрауд ворочался с боку на бок, беспокойный, напряженный, перебирал разные способы снова обрести душевный покой – но безрезультатно. Способ, который он использовал чаще всего: подумать об Эртне – в этот раз оказался бесполезен. И во время этой борьбы с бессонницей он вспомнил, где же ему попадалось имя Бернхард.

Он вышел из спальни и вынул списки, которые дал ему Хоульмстейн: имена ребят, бывших в скаутском отряде в одно время с Сигюрвином.

И вот это имя было перед ним.

Бернхард Скули Гвюдмюндссон.

Теперь Конрауду уж точно стало не до сна.

47

Когда он в первый раз сидел в засаде перед домом, отдел расследований еще находился в ведении уголовного судьи Рейкьявика. В ту пору Конрауда и его коллегу по имени Рикхард послали в засаду на человека, который скрывался и которого подозревали в контрабанде алкоголя в особо крупных масштабах на торговом судне. Они видели, как он пьяный крадется домой под покровом ночи, а когда они арестовывали его, с ним вышло много возни. Впоследствии Конрауд часто участвовал в подобных операциях, сидел в полицейской машине без опознавательных знаков и пытался поймать людей, у которых были нелады с законом. Эти засады порой бывали долгими и ужасно скучными и сопровождались какими-то дурацкими мурашками по коже, как в плохом кино.

И вот – он снова в такой ситуации. Злой, невыспавшийся – он уже долго просидел, следя за домом, но не увидел там ни малейшего движения и стал гадать, не подобраться ли ему поближе. Он припарковался чуть поодаль на той же улице среди других машин и старался держаться незаметно. О хозяине дома, Бернхарде, он знал мало, – но тот был единственным жильцом, прописанном в этом доме. В телефонном справочнике в Интернете было написано, что он автомеханик.

Конрауд понимал, что доводов у него мало. Даже если это тот самый Бернхард, который был вместе с Сигюрвином в скаутском отряде, это само по себе мало значило, даже хотя он и ехал с женой по улице Скулагата в ту ночь, когда погиб Вилли.

Время шло. На улице все было спокойно. Конрауд всю ночь не мог заснуть и приехал на место рано поутру, а машины хозяина перед домом не оказалось. Было воскресенье, и Конрауд решил, что, наверное, Бернхард работает вахтами. Он до сих пор ничего не знал о месте его работы. С собой в машину Конрауд взял термос с кофе и пару бутербродов. Когда он разговаривал с этим Бернхардом пару дней назад, время шло к вечеру, и тот, очевидно, только что пришел с работы домой. А может, сейчас он вовсе не работал, а развлекался и оставался у кого-нибудь ночевать. А еще была вероятность, что он уехал из города на выходные.

Время медленно тянулось. Конрауд услышал в отдалении церковный колокол. Ему никогда не приходило в голову сходить в церковь на службу.