– У меня как-то на уборку вечно времени нет, – произнесла Йоуханна, окидывая взглядом гостиную.
– Да, – сказал Конрауд, только для того, чтоб не молчать в ответ. – До нее часто руки не доходят.
– Я вам вот что скажу: мы с Бернхардом не дружим, – вздохнула она. – Ума не приложу, как это я столько лет его терпела. Я ему говорила. Часто. А он не слушал. Вообще ничего не слушал, что я говорю. И был такой мрачный. Наверное, это депрессия. Из него целыми днями слова нельзя было вытянуть, а если ты делал что-нибудь, что ему не нравилось, он смертельно обижался и мог днями, неделями с тобой не разговаривать. Разве можно такое долго выносить? Нельзя. Никто такого не вынесет.
– Он пил?
– Да, и это тоже. Да-да. А потом пошел лечиться от алкоголизма и с тех пор, по-моему, ни капли в рот.
– А тогда он в бары часто ходил?
– Да не особенно, только футбол посмотреть. Футболом он сильно увлекался, а на подписку на спортивные телеканалы раскошеливаться не хотел. Хотел, чтоб бесплатно. Так что… короче, он туда матчи смотреть ходил. А еще это у него был предлог, чтоб выпивать. Я сперва подумала: а вдруг вы из социалки? Но вы же не оттуда, да?
– Нет, я насчет того ДТП.
– Ах, да, ДТП.
– Насколько я понимаю, вы тогда были вместе с ним.
Женщина рассеянно глядела на свалку, в которую превратилась ее квартира.
– Хотите, я замолвлю за вас словечко социальной службе? – через некоторое время спросил Конрауд. У него возникло ощущение, что Йоуханна немного не в себе. – Вам нужна помощь?
– Нет-нет, что вы, я отлично справляюсь. Тут только немного прибраться надо.
– А когда Бернхард пошел лечиться, для вас это стало неожиданностью?
– Учитывая, сколько он пил – нет. Но случилось это буквально ни с того ни с сего.
– Что он отправился на лечение?
– Да, это все так внезапно произошло.
– Сам Бернхард говорит, что ни о каком ДТП не знает, и в свое время, когда искали свидетелей, не дал знать о себе полиции, – сказал Конрауд. – Но в округе его видели. Он утверждает, что вы были с ним.
– Да, – ответила Йоуханна.
– И вы никакого наезда не помните?