Тьма знает

– Да. Он это особенно подчеркнул. Не простой джип, а с более мощными колесами, и сам крупнее обычных джипов. Вилли ему сказал, что это, наверно, тот же джип, который видел он.

– И это было примерно в те же дни?

– Этот друг Вилли видел тот джип немного раньше. Он точно знает, потому что он участвовал в матче юниоров на футбольном поле «Валюра», а потом они с друзьями пошли к цистернам. Он помнил, что это был за матч, и где-то посмотрел, когда именно его играли. Это было в начале февраля.

– Этот джип был таким запоминающимся?

– Да. Тот приятель снова начал об этом думать, когда Сигюрвина нашли на леднике. На внедорожнике заехать на Лаунгйёкютль легко.

Конрауд положил овсяную крупу в корзину.

– Хорошо, наверно, я с этим человеком поговорю, – ответил он. – Я просто интересуюсь этим делом. Оно меня так и не отпускает, и я встречаюсь с людьми, собираю информацию, и говорю, что меня послали вы. Я хотел бы поставить вас в известность об этом. Не возражаете?

Хердис взглянула на него.

– Что я послала?

– Я говорю, что ищу для вас ответ на вопрос, что же такое увидел Вилли. Такой вот предлог я использую.

– А я вас просила найти того, кто сбил Вилли. Разве это не более удачный предлог?

Конрауд сидел у себя на кухне поздним вечером, когда район окутала тишина, и жильцы отправились спать. Несмотря на поздний час, он открыл бутылку, которую подарил ему Хугоу, и понадеялся, что после бокала-другого ему удастся заснуть. А впрочем, какая разница! Все равно режим дня у него сбился.

Над кухонным столом горела лампочка, а в остальном в доме царила темнота, а Конрауд курил сигариллу и снова и снова возвращался мыслями к разговору с Хьяльталином в тюрьме.

– Это из-за него? – спросил тогда Хьяльталин и захотел дальше говорить об отце Конрауда.

– Что? – переспросил Конрауд. – Что – из-за него?

– Это из-за него ты пошел в полицию?

– Ума не приложу, к чему ты клонишь – как, впрочем, и всегда.

– Точно?

– Да, точно, – ответил Конрауд. – Я сюда не для того пришел, чтоб разговаривать с тобой о моем отце. Тебя он не касается. Вот ничуть. И никогда не касался.

– Значит, ты не пытаешься как-то улучшить впечатление от его поведения?