Знакомая новостройка выпрыгнула из-за череды домов, скоро знакомый подъезд.
— Погоди. Останови возле магазина. Мне надо прикупить провианта.
— Аппетит проснулся? Хвалю.
Я распрощался с таксистом и исчез за дверьми магазина.
Домой вернулся с полными оттопыренными пакетами. Понятия не имел, как почти месяц жил на одном чае. Голода не было. Ещё бы столько прожил. Человек всё-таки существо живучее и… действительно много может, если не боится и спокоен. Страх и суета — два главных врага. Без них почти любая битва завершается победой. Разве что самая безнадёжная проигрывается, как в моём случае, проигрывает, но я ещё жив, а значит, повоюю!
У входной двери на площадке стоял пожилой человек в стильном пиджаке, длинном пальто и толстой папкой под мышкой. Его присутствие обозначало, что он с лёгкостью прошёл через домофон и консьержку. Дотошная старушка без документов не пропустит.
— Будете убивать? — Вырвалось у меня.
Страха не чувствовал. Ещё полчаса назад в машине принял бы пулю в лоб с радостью, а сейчас стало просто безразлично, даже тень иронии появилась, лёгкий интерес, что там за чертой?
Старичок словно пропустил слова мимо ушей, обвёл долгим взглядом, сравнивая увиденное с фотографией.
— Игорь Данилович Чудинов? — Докатился более чем официальный голос.
— С некоторых пор да, а в прошлом…
— Прошлое меня не интересует, — обрубил старичок. — Я Сергей Геннадьевич Гумилев, личный нотариус вашего… хм… отца. Мы можем поговорить не на площадке?
Взвесил все «за» и «против». Пожал плечами. Почему бы и нет? Фактически пришёл ангел смерти. Не было наследства — не было проблем. А теперь начнётся.
Зашелестел ключами. Замки, один, за одним щёлкнули, отворяя затворы.
Нотариус прошёл в пятикомнатную квартиру и поморщился. В воздухе стоял запах пыли и затхлости. Квартира давно не помнила звука пылесоса и сырости тряпки. Даже не открывал форточек, стараясь сохранить знакомый запах тепла и гостеприимства, уюта, что был здесь какие-то сорок дней назад.
Домработница сбежала сразу после смерти Денис Львовича, поглядев на мою обречённую физиономию минуты две.
Скинув пальто, не разуваясь, нотариус прошёл по коридору, нашёл первый приглянувшийся в комнате стол и захламил его бумагами. Рядом с белыми и желтоватыми листами легли связки ключей.
Я тихонько сел на соседнее кресло, ожидая дальнейшего продолжения разговора. Если всё предрешено, то мне действительно только спать и остаётся, а вот если свой жизненный сюжет я пишу сам, то финал не определён.
Сергей Геннадьевич расплылся в кресле. Или кресло приняло форму нотариуса. Я не успел заметить этот переход. Они словно вросли друг в друга. Рука нотариуса нырнула во внутренний карман пиджака. Он достал трубку и, набив табаком, закурил. Разрешения спрашивать и не думал. От меня не укрылось, что руки Сергея Геннадьевича тряслись, а взгляд бегал под потолком, словно грузился тяжёлыми думами. Нервничает.
Кто ты, друг или враг? Покажи мне это своими действиями. Но всё равно не поверю. Мне сейчас никому нельзя верить.