Подсознание

Знания, которые накапливались бесчисленными поколениями и передавались устно как повеления богов, как последовательность звуков, с развитием письма устарели. Новые способы записывать откровения богов на камне или глине создали необходимое условие для прекращения передачи устных приказаний, и через некоторое время для большей части населения они окончательно утратили силу.

В египетских и месопотамских текстах история смерти богов содержится в самом начале письменных документов. Однако жалобы на то, что боги замолчали, стали раздаваться повсеместно только около 1200–800 лет до н. э. Это был период масштабных социальных, экономических и экологических кризисов с демографическим взрывом, миграциями, войнами, голодом, засухой, эпидемиями и стихийными бедствиями, приведшими к краху городов и целых империй. Погибли или пришли в упадок, в частности, города: Кносс, Микены, Угарит, Мегиддо[51]. Не стало Древнего Египта, Ассирии, а также Вавилона и Трои.

Почти во всех приведенных случаях города и империи восстанавливались или реорганизовывались с участием новых или воскрешенных богов. Однако рост населения, верившего в возрожденных богов, — то есть новых, но со схожими культурными программами, — привел к совершенно неожиданным противоречиям.

В Египте новое сознание начало распространяться среди низших классов: они тоже хотели собственных гробниц и — особенно — вечной жизни. Это спровоцировало социальный конфликт. Египтяне из низшего класса гневно выражали свое мнение о неравенстве в обращении с мертвыми. В литературе того периода задокументировано отчаяние тех, кто был напуган неминуемой угрозой конца, переселения в потусторонний мир без охранной грамоты. Вечная жизнь полагалась только тем, кто мог заплатить за тщательно продуманное исполнение заклинаний защиты и направления, содержащихся в «Книге мертвых».

Расширение географии посланий богов привело к их упрощению. Возможность услышать божественные голоса и получить от них знание теперь была закреплена в устойчивых твердых объектах. Важные слова передавались от человека к человеку без сновидений, транса или приступов безумия. Более того, катастрофические события беспрецедентных масштабов, а также хрупкость цепочек товарных поставок быстро сделали божественную мудрость устаревшей, ошибочной, неспособной предложить решения новых проблем. Этот период совпал с великим цивилизационным крахом, завершившим бронзовый век, когда распался ряд центральных держав.

Это был период упадка Трои, Микен и минойской цивилизации на Крите. Время засух, наводнений, разрушительных приливов, дефицита, миграций и войн. В этом контексте хаоса и непредсказуемости у богов больше не находилось ответов, и они замолчали. Теперь людям предстояло решать свои проблемы самостоятельно.

После бурного переходного периода длиной в несколько веков, примерно в 800–200 годах до н. э., произошел невероятный культурный сдвиг. Немецкий философ и психиатр ХХ века Карл Ясперс назвал этот период «осевым временем».

В эти годы расцвели цивилизации в ряде регионов Африки и Евразии, в том числе Афины, Рим, Вавилон, империя Маурьев[52], Персидская и Македонская империи. К этому периоду относятся сотни ключевых текстов древней литературы: «Илиада», «Одиссея», «Республика» Платона, Книга Бытия, «Авеста» и «Махабхарата»[53]. Многокультурное развитие и интеграция ускорились благодаря закреплению алфавитного письма, новым литературным традициям и появлению первых высших учебных заведений — например, Платоновской академии в IV веке до н. э. и Александрийской библиотеки в III веке до н. э.[54] Мир все меньше принадлежал богам и все больше — людям.

Очень ярко иллюстрируют произошедший сдвиг «Илиада» и «Одиссея». Типичный пример мышления прежних времен — Ахилл, не имеющий планов на будущее и действующий в основном по приказу богов. Одиссей же с его новым менталитетом достигает своих целей, используя уловки, которые возникают в его воображении, пока он бодрствует. Это новый интроспективный менталитет, все еще способный слышать богов, но уже начинающий выстраивать мощный внутренний диалог, нацеленный на формирование у его обладателя прагматичного представления о будущем.

Одиссей похож на нас: он способен грезить, выстраивая тонкие, но очень эффективные планы — будь то постройка огромного деревянного коня или обратное путешествие на родину, в объятия давно потерянной возлюбленной. Примерно из этого же ряда — сбежать с работы, чтобы устроить своей девушке ужин при свечах. Человек с новым менталитетом почти никогда не слушает богов, но постоянно разговаривает сам с собой.

Теория о том, что самоанализ — это относительно новое явление, может показаться фантастической. Однако она получила некоторое подтверждение благодаря семантическому анализу иудео-христианских и греко-римских текстов, проведенному группой аргентинских ученых из Исследовательского центра Томаса Ватсона[55].

Если прав психолог Джулиан Джейнс, переход к сознательному «я», к тому, чтобы слушать себя, а не богов, произошел относительно недавно и поэтому не отражен в исторических текстах, созданных человечеством с самого зарождения письменности. Интроспективному, рефлексивному «я», способному себя вообразить, всего-то около 3 тысяч лет.

Чтобы проверить гипотезу, физик Гильермо Чекки и нейробиолог Мариано Сигман объединились с IT-специалистами Карлосом Диуком и Диего Слезаком и приступили к изучению древних текстов с помощью математического метода. Это позволило объективно, количественно и автоматически измерить расстояния между словами.

Метод основан на наблюдении, сделанном при изучении очень большого количества разных текстов. Семантически близкие пары слов (кошка и крыса, мать и дочь, любовь и страсть), как правило, встречаются в разных текстах, а вот со словами, обычно далекими друг от друга (кошка и вертолет, рис и поэзия, цветок и зенит) этого не происходит. В рамках этого метода семантическое расстояние между любой парой слов соответствует некоему числу, и можно математически высчитать среднее расстояние между любым конкретным ключевым словом и всеми словами, содержащимися в тексте.

Чтобы проверить свою гипотезу, ученые выбрали в качестве ключевого слово интроспекция. Оно вообще не встречается в древних книгах, а потому идеально подходит для исследования диффузного — неявного — присутствия слова в каждой работе. Таким образом, для каждого проанализированного текста ученые измерили расстояние от каждого слова в тексте до (отсутствующего) слова интроспекция и вычислили среднее значение этих расстояний.

Результаты показали: понятие интроспекции все больше распространялось в обеих литературных традициях, демонстрируя ускоренный рост в период культурной экспансии каждой из цивилизаций. Невозможно доказать, что интроспективное поведение стало аналогичным образом более распространенным, но выводы исследования позволяют нам представить себе людей времен Гомера (VIII век до н. э.) гораздо менее интроспективными, чем, например, людей времен Юлия Цезаря (I век до н. э.).

Как мы увидим, другие исследования структуры древних текстов тоже подтверждают идею о том, что человеческий менталитет радикально изменился за последние 3 тысячи лет.

Расцвет и упадок сновидений

Одно из ярких свидетельств произошедшей перемены — медленное, но неумолимое снижение значимости сновидений. Периодическое ослабевание веры в их действенность наблюдалось в последние тысячелетия до нашей эры и после рождения Христа.

Гаутама Будда придал онейрической проблеме огромную экзистенциальную широту в V веке до н. э.: он заявил, что вся жизнь — сон. В Индии подобная идея («реальность — это сон») имеет очень древние корни. Одно из канонических изображений индуистского бога Вишну: он возлежит на змее Шеша и «во сне создает реальную Вселенную».

Будда ввел в культуру символическое толкование снов. Когда молодой царевич Сиддхартха Гаутама собирался отказаться от привилегированной жизни кшатрия и начать жить в строжайшей аскезе, он предложил совершенно небуквальные толкования вещего сна, увиденного принцессой Гопой[56].