Подобные паттерны активности СПР, ослабленные и частичные, наблюдаются и во время мечтаний бодрствующего разума. Эти успехи за последнее десятилетие заставляют взглянуть по-новому на главу 2, стих 58 «Бхагавад-гиты», шедевра ведической литературы V–II веков до н. э. (в разгар осевого времени): «Кто способен отвлечь все свои чувства от объектов чувств, как черепаха втягивает члены в панцирь, тот в мудрости стоек»[139]. Когда мы отключаем свои чувства, чтобы увидеть сон, в нашем мозге активируется СПР.
Так можно ли ожидать, что фармакологические индукторы сновидений, такие как аяуаска или ЛСД[140], будут повышать активность СПР? Этот вопрос побудил нейробиолога Фернанду Палхано, в то время студентку докторантуры в лаборатории Драулио де Араужо, исследовать методом функционального магнитного резонанса людей, находящихся в покое под влиянием аяуаски.
Данные, опубликованные в 2015 году в журнале PLOS One, были довольно четкими: пока испытуемые бодрствовали под воздействием аяуаски, активность СПР снижалась, как и сила функциональных связей между составляющими ее областями. Я участвовал в этом исследовании как ученый и был весьма удивлен этим результатом.
Но четыре месяца спустя почти идентичный вывод опубликовал журнал PNAS. Исследования проводила британская команда в составе Робина Кархарта-Харриса, Дэвида Натта и великого пионера психоделической неврологии леди Аманды Фейлдинг. Примерно через год те же ученые продемонстрировали аналогичный феномен и на ЛСД. Что любопытно: ослабление СПР положительно коррелировало с сокращением «путешествий во времени», совершаемых сознанием. Араужо и Палхано полагали, что ключ к пониманию этого очевидного парадокса — сравнение с медитативными состояниями, в которых также наблюдается снижение активности СПР.
По словам далай-ламы, «один из видов медитации» заключается в том, чтобы «отпускать любые мысли, которые приходят и уходят. Что бы ни пришло, пусть придет и уйдет. Никогда не пытайтесь их удержать. Благодаря этой практике мысль автоматически слабеет, слабеет, слабеет. Затем, в конце концов, происходит своего рода ее прекращение».
Уменьшение активности СПР во время медитации было связано со снижением мечтательности наяву. Это не относится к психоделикам, поскольку их потребители со стажем мечтают больше, а не меньше. С другой стороны, осознание грез наяву меняется в обоих состояниях. Активность СПР возрастает в период мечтания, но снижается при осознании того, что разум грезит, как в случае с психоделическими переживаниями.
Опыт сновидения, похоже, теснее связан с путешествием в автобиографическом времени, чем с психоделическим или медитативным опытом. Создается впечатление, что такое созерцание ведет к смене угла зрения, смещению перспективы от действующего лица к внимательному зрителю, что отличается от переживаемого при сновидении.
Тот факт, что порождение сновидений зависит от системы наказания и вознаграждения, подтверждает предположение, что сновидения — это симуляция ситуаций, значимых для сновидца. Видеть во сне завоевание объекта желания — важный аспект сновидческой жизни с самого раннего детства, что ясно иллюстрируется фрустрированным сном о том, как мне подарили трехколесный велосипед (я рассказывал об этом в главе 5), или простым, счастливым сном мальчика Дина в ванной (из той же главы).
Оба сна — совершенно четкие примеры фрейдистской концепции исполнения желаний, когда вся ткань нарратива сновидения представляет собой получение некоторого вознаграждения. Однако большинство снов характеризуются неудовлетворенным стремлением исполнить наши желания, в которых симуляция поиска целей происходит посредством неполных, незаконченных, и, что важнее всего, безуспешных попыток.
Примечательно появление в нарративах сновидений фрустрированных желаний, например: в снах о нападении на холодильник у людей, сидящих на диете, или об употреблении наркотиков у тех, кто находится в состоянии абстиненции, или о свободе у тех, кто сидит в тюрьме.
Воображая себя персонажем возможного будущего события, вы можете спланировать эффективные действия на этот случай. Эксперименты, проведенные разными исследователями, в частности психологом Дэниелом Шектером и его командой из Гарвардского университета, показали: способность представлять себе будущее тесно связана со способностью вспоминать прошлое. Это открытие восходит к началу 1980-х годов. Тогда Шектер, защитивший докторскую диссертацию в Университете Торонто под руководством эстонско-канадского психолога Энделя Тульвинга, провел исследование эпизодических воспоминаний у пациентов с амнезией и повреждением головного мозга.
Однажды на психологическое обследование явился страдающий полной амнезией пациент К. С. У него было обширное поражение височной и лобной долей: полностью отсутствовала эпизодическая память, он не мог вспомнить ни одно событие, которое произошло в конкретное время и в конкретном месте. К удивлению Тульвинга и Шектера, К. С. оказался неспособен представить и будущее тоже:
Э. Т. Попробуем еще раз задать вопрос о будущем. Что вы будете делать завтра?
К. С.
Э. Т. Вы помните вопрос?
К. С. Насчет того, что я буду делать завтра?
Э. Т. Да. Как бы вы описали свое состояние, когда пытаетесь думать об этом?
К. С. У меня в голове пусто, мне кажется.
ebooksa