В начале поэмы «Сон Думузи» герой в слезах и отчаянии взывает к своей мудрой сестре Гестинанне, чтобы она истолковала только что увиденное им страшное видение:
Тростник оплетает героя, высокие деревья из рощи обступают его. Священный очаг затоплен водой, священная маслобойка лишена опоры, священная чаша опрокинута, пастуший посох пропал. Сова схватила когтями ягненка из овчарни, отара овец исчезла. Думузи покинул мир живых.
В повторяющемся стиле самых ранних текстов человечества Гестинанна толкует сон как явное предчувствие смерти:
Обступившие героя тростник и деревья — это враги. Залитый и погасший священный очаг означают, что кошара[144] героя будет стоять в запустении.
Гестинанна продолжает ужасающе трактовать каждый элемент сна, пока не убеждается: нападение неизбежно. Далее — чистейшая паника у того, на кого охотятся: «Брат мой, за тобой идут твои демоны! Спрячься в траве!» Думузи умоляет: «Сестрица, я нырну в траву! Не говори им, где я нахожусь! Я спрячусь в короткой траве! Не сообщай им, где я!» Гестинанна отвечает: «Если я открою им, где ты, пусть твой пес сожрет меня! Черная собака, твоя пастушья собака, благородная собака — пусть она меня съест!»
Одно только описание врагов Думузи вызывает инстинктивный ужас, свойственный тем, на кого охотятся и кто не может договориться с ними или пробудить в них сострадание: «Те, кто пришел за царем… кто не знает ни еды, ни питья, кто не ест просыпанной муки, кто не пьет пролитой воды, не принимает приятных подарков, не наслаждается объятиями жены, кто никогда не целует милых деток…»
Десять мужчин из пяти разных городов окружают дом и кричат: «Человек бежит за человеком». На самом деле — это не люди, а демоны, пришедшие за Думузи, чтобы унести его в подземный мир мертвых. Демоны пытаются подкупить Гестинанну, но она отказывается им помочь. Затем они принимаются за одного из друзей беглеца, и тот предает Думузи. Раненый и связанный, он плачет, умоляет своего зятя Уту, брата Инанны, бога Солнца, превратить руки и ноги в ноги газели, чтобы он смог спастись.
Уту принимает слезы как подношение и удовлетворяет просьбу. Думузи бежит, но и в другом городе его находят демоны. Несчастье повторяется трижды, пока Думузи не прячется в святой овчарне своей сестры Гестинанны, где сбывается каждая часть пророчества, и Думузи встречает свой печальный конец. Когда появляется последний демон, «чаши для питья лежат на боку, Думузи мертв, а в овчарне обитают призраки».
Нетрудно понять, откуда берутся кошмары травмированного человека. Память о насилии, будучи мощно закодированной, слишком интенсивна, обладает очень сильными синаптическими связями. Это заставляет их улавливать и монополизировать электрическую активность, возникающую во время сна.
Но не все кошмары возникают из-за какой-то конкретной травмы. Негативные сны — от ужасающих кошмаров до сновидений о разочаровании и тревоге — еженедельно переживают от 4 до 10% городского населения.
В традиционных культурах, похоже, складывается такая же картина. Среди мексиканцев городка Цинцунцан считается, что в дурных снах виновато плохое питание в детстве. Около трети сновидений, представленных горожанами, имеют откровенно неприятный, пугающий или даже угрожающий оттенок — от фатальных споров между соседями до внезапных наводнений, способных вырвать человека среди ночи из собственной постели. Сексуальное бессилие и одиночество фигурируют примерно в 10% пересказов.
Опытные и умелые сновидцы умеют избегать кошмаров, подобных описанному шаманом Дави Копенавой, вождем племени яномама с бразильско-венесуэльской границы:
Во сне меня часто пугал огромный ягуар. Он шел по моим следам в лесу и подбирался все ближе. Я бежал изо всех сил, но так и не сумел сбить его со следа. Я споткнулся и упал, а свирепый ягуар прыгнул. Но как только он собрался меня проглотить, я проснулся от собственного крика. В другой раз я пытался спастись от него и взобрался на дерево. Но он не отставал, карабкался, царапал ствол острыми когтями. В ужасе я вскарабкался на самые высокие ветки — дальше бежать некуда. Единственный выход — броситься вниз. Я начал махать руками, как будто это были крылья, и вдруг полетел. Я парил высоко над лесом по кругу, как стервятник. Так я оказался в другом лесу — на другом берегу, и ягуар уже не мог до меня дотянуться.
В сновидении имитируются исполнение желаний и страхи, часто реактивируются эмоции тоски, удовлетворения и разочарования. Это психологическое наблюдение подтверждается результатами исследований функциональной визуализации во время быстрого сна. Эксперименты доказали мощную активацию миндалевидного тела, подкорковой области, непосредственно участвующей в эмоциональной оценке взаимодействия с миром.
Это также поддержало предположение, что сон — это имитация поведения, которое может спровоцировать вознаграждение или наказание. В виртуальном, воображаемом мире, похожем на учебник, млекопитающее может, не подвергаясь реальному риску, опробовать стратегии, необходимые для выживания. Поскольку они применяются к неопределенному будущему, то мы говорим о вероятностном оракуле.
Идея, что сны окрашены в цвета эмоций, вызванных удовлетворением или неудовлетворением желания, находит отклик как в психоанализе, так и в неврологии. Содержание снов, о котором сообщают здоровые субъекты, часто демонстрирует удивительную степень нейтральности чувств даже при столкновении с пугающими, гротескными или причудливыми элементами.
Вероятно, этот эффект — результат дезактивации областей префронтальной коры головного мозга во время быстрого сна, активных в принятии решений и упорядоченном выполнении планов. Это снижение приводит к дефициту рабочей памяти, уменьшению количества недолговечной и легко утилизируемой полезной информации. Отключение системы сигнализации в логической структуре сновидений[145] предупреждает о несоответствиях и в реальной жизни вызывает реакцию «бей или беги». Ослабление цепи воспоминаний ведет к отстраненности от моделируемых во сне ситуаций — ослаблению критики и цензуры. Во сне все возможно и все приемлемо.
Эту логику подтверждают результаты нейропсихологических исследований Мэтью Уокера из Калифорнийского университета в Беркли и Джессики Пейн из американского Университета Нотр-Дам. Эти ученые независимо друг от друга показали: быстрый сон играет ключевую роль в обработке эмоциональных воспоминаний и ослаблении воздействия аверсивных переживаний после ночного сна.
Данные свидетельствуют о том, что быстрый сон перенастраивает связи между разными областями нервной системы: передней областью поясной извилины, миндалевидным телом, гиппокампом и вегетативной системой, участвующими в эмоциональной обработке. При недостатке быстрого сна избыточная активация в этих областях может привести к раздражительности и ухудшению памяти. Большинству людей, проводящих ночь без сна, трудно адекватно регулировать эмоции, особенно негативные.
Но для чего нам видеть кошмары? Моделирование поведения и образов, вызванных во сне, дает возможность пережить — без риска, без пробуждения, продолжительно — ситуации, которые потенциально опасны в реальной жизни. Это бесценный инструмент для подавления импульсивного поведения, в котором преобладают эмоции, и способ исследования пространства вероятностей. Рассмотрим следующий показательный пример.
ebooksa