— Надо делать свое дело, а что дальше… это уж мы рассудим между собой… потом.
Мшщуй только молча пожал плечами.
— Пойдем каждый в свою сторону, — закончил Вшебор, — надо потолковать с людьми и вразумить их.
И они пошли в разные стороны позади рогаток, где на время томилось множество шляхты, присматривавшейся к расположенному в долине лагерю. Вшебор присоединился к одной группе, Мшщуй к другой.
Между тем Белины, отец и сын, подобрав себе верных помощников, следили за тем, как укрепляли валы со стороны речки.
Тут носили землю, вбивали колья, а неподалеку разрушали постройки, чтобы воспользоваться деревом для кольев.
Работа подвигалась медленно, люди сильно ослабели и разленились от долгого лежания, от плохой пищи и от безделья.
В этот день им дали по куску мяса и по кубку кислого пива, но и это не помогло.
В долине вчерашние враги по-прежнему стояли лагерем и не двигались с места. За ними все время наблюдали из замка.
Но вот, подкрепившись пищей и напившись, некоторые из них стали приближаться к вратам замка. Доложили Белине, и он, выбрав лучших стрелков, расставил их у ворот, приказав подпустить врагов на расстояние выстрела и осыпать их стрелами. Но те, очевидно, предвидели это и остановились так далеко, что стрелы не могли их достигнуть. Стояла полная тишина, и слова отчетливо доносились издалека.
Пьяная толпа махала в воздухе веревками, привязанными к колесам, и кричала защитникам замка.
— Готовьте руки для цепей! Скоро мы вас выкурим из этой ямы!
А с валов как крикнут им в ответ:
— Ах вы, собачьи дети! Язычники, разбойники! Подождите немного, всех вас здесь уложим!
И та, и другая сторона грозила кулаками, и у кого что было на сердце и на языке, все высказали!
Пока продолжалась вся эта перебранка, ярость охватила и осажденных, и нападавших, так что последние, забыв об опасности, начали рваться к воротам, а первые, стоявшие за рогатками, наполовину высунулись из-за них. В это время стрелки натянули луки, и несколько стрел засвистело в воздухе. Одна из них выбила глаз нападавшему. Он схватился за него, свалился с коня, а другие окружили его и с бранью и проклятиями, подхватив раненого, вернулись в лагерь.
Так прошел почти весь день в непрерывном движении и заботах, и никто не обращал внимания на братьев Долив, расхаживающих в толпе. Вшебор стремился пробраться к Спытковой или вызвать ее к себе, но Собек сказал ему, что она почти весь день пролежала в слезах и лихорадке — так расстроили ее известия о муже.
К вечеру все как-то успокоилось. Пани Марта, хотя и с заплаканными глазами, вышла на верхний мост, а Вшебор, увидев ее, тотчас же поспешил к ней навстречу. Хотя мужчинам строго запрещалось подходить к женщинам на мосту, но Долива не обращал на это внимания.
Пани была польщена тем, что он спешил подойти к ней, хоть теперь это уж ни к чему не могло привести. Вшебор же задался целью взбунтовать ее и уговорить добровольно оставить городище, потому что им уже овладела эта мысль.
Он начал с того, что спросил ее о ней самой и о дочери, а потом начал сокрушаться над положением городища.