– Неравнодушен, я вижу, меня не проведешь. Так вот, ты мог бы спасти ее. – Юбер уставился Александру прямо в глаза, и тот перестал дышать от волнения. – Гражданин Ворне, для человека, любящего одиночество, ты завел себе слишком много друзей среди членов Конвента.
– Я надеюсь, дружба с верными якобинцами вне подозрений?
Юбер сплел пальцы, внимательно изучил их:
– Зависит от того, насколько они верные. И чего ты при этом добиваешься.
Воронин честно признался:
– Только блага народа.
– Хм. Сдается, в последнее время этим заняты буквально все. Удивительно, как народ еще не захлебнулся в этом благе. Я почему-то подозреваю, что готовится заговор. А может, даже переворот.
Александра охватил озноб, и лоб вмиг покрылся холодным потом.
– Мне ничего про это неизвестно.
– Так-таки ничего? Очень жаль. Если бы ты знал, что именно затевается, и поделился со мной именами тех, кто замыслил покуситься на революцию, гражданка Бланшар уже сегодня оказалась бы на свободе. А ты совершил бы достойный поступок.
Александру казалось, что его четвертуют. Сердце колотилось в грудной клетке как язык в колоколе, оно било набат, оно взывало: «Вот она – возможность спасти девушку! Ты не смог спасти ни Франсуазу, ни Люсиль, но ты еще можешь спасти Габриэль от жуткой гибели на эшафоте». Но для этого придется выдать на смерть людей, которых он сам убеждал восстать. «Ну и что? – металось сердце. – Все твои сообщники – негодяи. Все они сами убивали, а если не убивали, то поддерживали тех, кто убивал. Это они создали эту власть, это они сделали комитеты всесильными». Но как погубить единственную надежду покончить с террором? «Чепуха, – рыдало сердце. – Ты начал этот подкоп под Робеспьера, чтобы спасти ее! Ты достиг этого. Остановись. Остановись до того, как среди подлецов, с которыми ты откровенничал, найдется предатель». А как же подвиг? Предназначение? Честь? Слава? Да плевать на все это! Никто даже не узнает! Так или иначе вся эта затея со свержением Робеспьера совершенно невыполнимая. Сердце кровоточило, молило и убеждало: «Пока не поздно, спаси себя и ее!»
Он сглотнул вязкую слюну и выдавил:
– Прежний ваш начальник, если я правильно помню, уже арестован, и на его место Робеспьер назначил нового из числа собственных стойких сторонников, не так ли?
– Он оказался предателем народа.
– Да-да, это обнаружилось сразу после разгрома эбертистов. И все остальные комиссары парижской полиции тогда же оказались врагами народа. А как вы, прослуживший под его начальством тридцать лет, не знали об этом? Или знали, но вовремя не донесли? Вы уверены, что рано или поздно сами не окажетесь в их числе?
Следователь побагровел, оттянул ворот мундира:
– Ты рехнулся, говорить мне такое?
– Похоже, что мне уже нечего терять, а вот вам еще есть что. Поэтому с вашей стороны очень благоразумно выслушать меня. Я уверен, что вам не следует торопиться поддерживать ту или иную сторону.
– Да я тебя сейчас арестую, и уже сегодня к вечеру тебя не будет в живых!
– Пока вы все еще можете это сделать. Но если вы подумаете о завтрашнем дне, вы поймете, что для вас куда безопаснее занять выжидательную позицию.
ebooksa