Асьенда

– Вам тоже нужно отдохнуть. Ваша голова…

– Заживет, даст бог, – сказал я и затем добавил, уже мягче и решительнее: – Я вас не оставлю.

Беатрис раздумывала над этим с серьезным выражением лица. Это будет пятая ночь, которую мы проведем в компании друг друга, но все они становились одна другой непредсказуемее и опаснее.

– Обещаете? – спросила она.

Когда мужчина дает обещание, он ставит на это свою честь. Когда обещание дает ведунья, она чувствует это костями. Тити верила, что сила в словах: они могут увековечить судьбу в камне, а могут зараз уничтожить наследие. Словами можно в равной мере проклясть и благословить, и их всегда нужно использовать с умом.

– Обещаю, – на выдохе проговорил я.

Затем преклонил колени и по привычке потянулся в карман за четками, но наткнулся лишь на мягкую ткань ночной одежды. Четки остались лежать в комнате, на стопке книг у кровати. Не важно.

Я перекрестился и стал молиться низким голосом. Посещая сиротские дома в Гвадалахаре, я понял, что нет лучше колыбельной, чем чей-то голос, читающий молитву.

Я слышал, как за мной Беатрис укладывается и устраивается на одеялах. Ее дыхание смягчилось и сделалось глубоким. Убедившись, что она спит, я понизил голос до шепота, а затем и вовсе умолк.

Беатрис лежала на лавке, свернувшись в клубок; одну руку она засунула под одеяло, вторую подложила под голову как подушку. Темные волосы рассыпались по ее щекам и губам, поднимаясь и опускаясь в такт дыханию.

Я откинул локоны с лица Беатрис и, повторяя ее собственный жест, аккуратно заправил волосы за ухо. Мне страшно хотелось оставить руку в ее волосах, чтобы погладить их, но я одернул себя. Беатрис пошевелилась и распахнула глаза.

– Спите, – прошептал я. – Вы в безопасности.

Глаза Беатрис закрылись. Она мне поверила. Она видела всего меня – тьму, проклятие, сомнения, неудачи и страх, – но все равно доверяла настолько, что уснула рядом.

Я слушал, как ее дыхание снова становится глубоким и ровным.

– Обещаю, – прошептал я.

24

Беатрис

– Беатрис.

Сон был глубокий, мягкий и без сновидений, и я отказывалась выныривать из него. Просто позвольте мне остаться, позвольте поглубже опуститься в эту тишину… И только почувствовав прикосновение руки на плече, я всплыла на поверхность сознания.

Я лежала на скамье, свернувшись в клубок. Свет свечей обволакивал меня одеялом. Я моргнула. Впереди стояли скамьи и алтарь. Где это я?