Асьенда

Мы подпрыгнули.

Теория.

Всего лишь теория.

13

Я проснулась с онемевшей спиной и затуманенным взором; одеяло, слегка пахнущее копалом, было натянуто до самого носа. Через окна в комнату вплывали пение птиц и отдаленное ржание лошади. Беспорядочный поток образов помог мне вспомнить, где я нахожусь.

Зеленая гостиная.

Свечи выгорели. Осталась лишь одна зажженная курильница с копалом. Дым забавлялся в утреннем свете, притягивая взгляд к Андресу, который сидел на корточках и отряхивал с ладоней уголь, оставшийся там после того, как он стер с пола колдовской круг. Теперь на полу были только еле заметный след и пятна окислившейся и потемневшей на сером камне крови.

– Я должен идти в капеллу, – сказал Андрес. – Я пообещал начать мессу в шесть.

Поддавшись сну в предрассветных часах, я уронила голову ему на плечо. И помнила – хотя воспоминание это было настолько туманное, что я не знала наверняка, не приснилось ли мне – как меня уложили на пол и обернули одеялом. Я спала крепче, чем за всю неделю; ощущение, что Андрес присматривает за мной, пробуждало в груди тепло, похожее на нежность.

Я поерзала и, смутившись, натянула шерстяное одеяло на плечи. Я замужняя женщина. Чувство зарождающейся привязанности к человеку, который не приходится мне мужем – и более того, является священником – имеет опасную близость к греху.

– Днем я буду в поселении.

Цвет схлынул с лица Андреса, уставшие глаза оттеняла терзающая его настороженность – слишком знакомая мне по собственному отражению в зеркале.

– Боюсь, после этого я вынужден буду уйти.

Уйти.

Меня будто обдало ушатом холодной воды. Пальцы крепче ухватились за одеяло.

– Почему?

– Я получил известие, что жители асьенды Ометуско нуждаются во мне, – сказал Андрес. – Они страдают от вспышки кори.

– Откуда вам известно? – Я нахмурилась.

– Донеслись молитвы.

– Люди вам молятся?!