Асьенда

– Cielo santo, нет. – Андрес снова отряхнул ладони в тщетной попытке избавиться от угля. – Я слышу… Я чуток к молитвам.

Ночью оконный ставень распахнулся, и теперь проскользнувший в него ветерок колыхал старые стонущие петли. Андрес замер: сквозняк привлек его внимание. Недвижимый, он был похож на вслушивающегося кота, внимающего далекому зову птички.

Затем Андрес сдвинулся и, испустив длинный вздох, поднялся на ноги.

– Мне нужно отбыть днем, не позже полудня. Я вернусь через два дня. Самое большое – три.

Он протянул руку – ладонь у него была широкая, мозолистая, вся перепачканная в угле, – чтобы помочь мне подняться.

– Но что, если вы заболеете? – Я часто слышала от папы истории, как врачи подхватывали ту же хворь, что и солдаты, которых они лечили.

– Со мной такого не случается. – Андрес пожал плечами, и в этом беспечном жесте была уверенность юноши, который знает, что непобедим. – Я поставлю защиту на некоторые ваши комнаты. Но прежде всего нам нужно обсудить… возможные меры.

Я приняла руку Андреса, и он помог мне встать. От того, что я поднялась так резко, перед глазами заплясали звезды, и я крепче сжала его руку, чтобы устоять на ногах.

Но тут же отпустила ее и прочистила горло.

– Можем пообедать вместе, если вы не возражаете.

Андрес с серьезным видом кивнул.

– До встречи.

* * *

Принятая ванна и прогулка под солнцем расслабили мои скованные конечности и смыли те запутанные чувства, что я испытывала по отношению к отъезду Андреса. Утро я провела в полудреме на задней террасе, то проваливаясь, то выныривая из туманного королевства снов. Один раз мрак пронзила вспышка красных глаз, но тут раздался низкий мужской голос, зачитывающий молитвы, и я, успокоившись, снова задремала.

Когда я проснулась, дом позади меня был неподвижен. Неподвижен был и сад. Даже травы прекратили перешептываться.

Дом как будто чувствовал присутствие Андреса. Взвешивал его, пробовал на вкус. Решал, как поступить с эхом колдовства, расплывающегося из зеленой гостиной в его липкие проходы, дымом просачивающегося сквозь многочисленные трещины.

Из дома я отправилась на общую кухню в поселении, где, как мне было известно, Ана Луиза готовила обед слугам и тлачикеро.

Мое внимание привлекли голоса: около капеллы собралась группа жителей, одетых в ослепительно-белые, накрахмаленные рубахи и ярко-цветастые юбки.

В центре стоял падре Андрес, сбоку от него молодая женщина с праздничными лентами, вплетенными в косы, качала на коленях малышку. Ребенка совсем не впечатлял дух праздника; ее волосы, блестящие от воды, сверкали на солнце, как грива новорожденного жеребенка. Она с подозрением глядела на Андреса.

Крещение.

Невзирая на чудовищную ночь, невзирая на все еще болевшую после сна на плитке спину, радость молодой матери оказалась для меня заразительной даже на расстоянии. Губы растянулись в улыбке, пока я шагала на кухню.