Асьенда

Радостное приветствие вызвало у Аны Луизы подозрение. По затылку будто скользнуло ее недоверие.

– Я пообедаю у капеллы, – объявила я. – Падре Андрес будет со мной. Если у вас есть что-то, чем можно заменить поднос, я отнесу еду, а после верну тарелки, чтобы не причинять вам неудобств.

Я постаралась, чтобы это звучало так, будто я не хочу нарушать привычный ей порядок работы. По правде говоря, я не хотела, чтобы Ана Луиза была поблизости, пока мы с Андресом обсуждаем дом.

Она долгое время молчала. Я помогла ей поставить на поднос две накрытые миски с посоле, ложки и завернутые в салфетку теплые тортильяс.

По наваристому бульону скользили кусочки свиного сала, плавали целые зубчики чеснока и толстые белые зерна кукурузы – Ана Луиза размешивала суп деревянной ложкой.

– Донья Хуана этого не одобрит. – Резкость в ее голосе застала меня врасплох.

– Не одобрит чего? – спросила я.

Речь уж точно не шла об аппетитном посоле.

Испытывая острую нехватку отдыха, я не сразу поняла, что имеет в виду Ана Луиза. Она избегала моего взгляда, помешивая суп в котелке.

Дрова, горевшие под плитой, потрескивали; тишина между нами заполнилась сизым дымом. От жара по лбу Аны Луизы скатилась капля пота.

– Вы привели на ее территорию ведуна, – сказала наконец Ана Луиза.

Грудь пронзило паникой.

Она назвала Андреса ведуном.

Со стороны капеллы донесся смех, и я обернулась. Люди, принимавшие участие в крещении, расходились, но Андрес задержался со счастливой молодой матерью и, наклонив голову, слушал ее. Она что-то сказала, и на его лице промелькнула улыбка. Он положил руку малышке на мокрые волосы, и девочка застенчиво подняла на него широко раскрытые глаза, после чего уткнулась лицом в шею матери.

Если ведовство Андреса раскроется и падре Висенте узнает о его истинной природе… я уверена, за этим последует жестокое наказание. И такие моменты, как сейчас, тоже будут утеряны. Случись что с Андресом, и в жизни тех людей, которые в нем нуждаются, останется зияющая дыра…

Ана Луиза наверняка обо всем знала. Ее мать обучала Андреса, а сама она первой показала мне силу копала. И отметки на кухонной двери – тоже ее рук дело.

Но я дала Андресу обещание, что никому не скажу. И теперь клятва уберечь его секрет пылала в моей душе яростным огнем. Я сохраню его тайну – и скрою, что знаю об этом, – даже если придется лгать всем.

Даже Родольфо. Даже матери.

– Не может быть, чтобы вы говорили о падре Андресе. – Я сделала вид, будто меня, как верующую, это оскорбило, и для пущей убедительности поднесла руку ко лбу и перекрестилась. – Он Божий человек.

– Он много кто, – сухо сказала Ана Луиза. – Но точно не друг доньи Хуаны. Я бы не водила его в дом, будь я на вашем месте.