Сергей с Виктором как-то быстро распили пол литра водки, скудно закусывая соленой килькой и хлебом и переговариваясь о каких-то своих делах. Я не прислушивался, лежал на кровати и читал Джерома «Трое в лодке, не считая собаки». Книги я брал в иностранном отделе городской библиотеки, положив себе за правило читать хотя бы пару страниц в день на английском или немецком языках, чтобы не потерять лексический запас, потому что слова, если их не повторять, быстро уходят в пассивный запас, то есть, они остаются в памяти, но употребление их перестаёт быть автоматическим.
С Антоном я при случае говорил на испанском, что доставляло ему даже большее удовольствие, чем мне, а я перенимал от него некоторые тонкости и особенности разговорного языка.
На следующий день вечером я, по обыкновению, лежал на кровати и читал. Я любил это состояние вечернего ничегонеделания перед сном, когда заботы отходят на второй план, можно расслабиться и освободить мозг от умственной работы, давая ему передышку, погружаясь в лёгкую, не требующую напряжения ума, литературу. Как-то, когда я учился ещё на первом курсе в своём городе, наш преподаватель латинского и языкознания Юрий Владимирович Зыцерь, заметив моё удивление, когда я обратил внимание на книжечку Гилберта Честертона про патера Брауна, лежащую на его столе, сказал: «Стыдно читать детективы, если ты больше ничем не занимаешься. А когда у тебя есть серьёзная работа, то лучшей возможности расслабиться я не знаю»…
— Вов, — обратился вдруг ко мне Сергей, — «на охоту» пойдёшь с нами?
— На охоту? — я отложил книгу.
— Ну, на вылазку за хавкой, — заметил моё недоумение Витёк.
— Это как? — не понял я.
— Пойдём подрезать сетки, которые висят у хозяек за окном.
— Как подрезать?
В это время Сергей стоял на коленках перед своей кроватью, а голова его почти лежала на полу. Я с удивлением наблюдал за ним. Наконец, Сергей вытащил из-под кровати бамбуковое удилище.
— Видишь? — сказал Витёк. — На конце бритвенное лезвие. Вот им и надо «срезать ручки сетки.
Я с сомнением смотрел на лезвие, вставленное в расщеплённый тонкий конец удилища; для большей прочности самый кончик ребята обмотали суровыми нитками.
— Ну и как? Получается? — усмехнулся я.
— А мы ещё не пробовали. Это Серый придумал. Как, говорит, хавка кончится, какую-нибудь сеточку подрежем и лафа: до получки дотянем. Вот как раз такой случай.
— Говорил, не надо было девок шампанским поить. Да были б девки приличные. А то шалавы, — Сергей раздражённо сплюнул.
— Не срежете, — сказал я.
— Это почему? — насторожился Витёк.
— Конец удилища слишком тонкий и будет вибрировать. Здесь нужен жесткий конец.
Я чувствовал, что постепенно становлюсь соучастником этой аферы.
— Нет, я лучше книгу почитаю, — решительно отстранился от сомнительной затеи я.
ebooksa