— Меня зовут Вера, — назвалась она.
— Владимир, — представился я.
— Ты, Вов, на Миколу не обращай внимания. Он всегда орёт, по делу и без дела. В общем, как говориться, «Не дурак, а родом так». Среди людей живёт, а людей не любит.
— Всякий родится, да не всякий в люди годится, — я с трудом изобразил улыбку.
— Во-во, — засмеялась Вера.
На вид она выглядела лет на сорок-сорок пять, но я мог и ошибиться, женщины на таких работах старились быстро, это я заметил и на трубоукладке, хотя работа на кирпичном заводе не шла ни в какое сравнение с той; но, с другой стороны, если представить зимний период, то и на трубоукладке работа не мёд.
— А вы давно здесь работаете? — поинтересовался я.
— Да лет пять работаю… Только ты мне не выкай. Мы к этому непривычны, — с улыбкой сказала она, и лицо её как-то стало моложе.
Одета она была по-рабочему непритязательно: ситцевое платье в цветочек поверх синих спортивных штанов, растянутая вигоневая кофта, грубые кирзовые ботинки; голову покрывала туго повязанная косынка. Весь этот «наряд» завершал клеёнчатый фартук. Примерно также одевались и другие работницы, только вместо ботинок у некоторых на ногах были сапоги или туфли на низком ходу.
— Тяжело женщине кирпичи-то таскать, — посочувствовал я.
— Всем тяжело… Здесь заработок хороший, а у меня двое. Одному шесть, другой десять… да мать.
— А муж?
— Объелся груш… К другой ушёл… Все вы, мужики, ненадёжные. Лучше уж одной.
— Алименты платит?
— Да ну, слёзы. И то через пень колода… Да у него и от той уже двое… С чего платить?.. Да Бог с ним…
Она чуть помолчала, потом спросила.
— Ты-то, видать, не из простых.
— Я учитель. Только, если ты имеешь ввиду происхождения, то из самых что ни на есть простых. Отец несколько лет как умер, а мать снова вышла замуж, — приоткрылся я.
— Учитель, а чего ж на заводе?
— Да я только до лета, подработаю чуть и уйду…